Единственный ребенок

ДСМ расшифровывается как «делегированный синдром Мюнхгаузена» — расстройство, при котором кто-то обижает или ранит своего ребенка или домашнее животное, только чтобы привлечь к себе внимание. Мать Хаён подвергала собственного ребенка опасности, чтобы добиться внимания бывшего мужа.

Сонгён проявляла интерес к этому вопросу, еще когда только изучала психологию, и до сих пор хранила кое-какие материалы по этой теме.

Собственно синдром Мюнхгаузена — это психическое расстройство, при котором люди симулируют какое-то заболевание ради привлечения внимания. Лгут, будто чем-то больны, чтобы получить сочувствие и заботу, а когда внимание иссякает, якобы заболевают чем-то другим.

— Так было и в тот день, когда погибла твоя жена? — спросила Сонгён.

— Думаю, что да. Я сказал ей, что не приеду, даже когда она сказала мне, что Хаён получила травму. Меня уже так это достало… Она, должно быть, впала в глубокое отчаяние, осознав, что использовать Хаён теперь уже без толку.

По его словам, в тот же день, когда его бывшая жена покончила с собой, Хаён сломала ногу. Из того, что говорила Хаён — что она боится свою мать, которая регулярно является ей во сне, — Сонгён поняла, что девочке по-прежнему приходится тяжело из-за этих воспоминаний. Все жертвы ДСМ помещаются на лечение теми, кого они любят и на кого полностью полагаются. Хаён, по всей видимости, так и не сумела понять, какая из двух сторон ее матери была настоящей.

— После смерти ее матери я всего пару раз заезжал проведать Хаён, — сказал Джесон.

Бабушка с дедушкой Хаён со стороны матери, присматривавшие за ней, окончательно отбили у него охоту ее навещать. Они решили, что лучше уж им самим воспитывать ее, чем отправлять в новую семью, когда он женился вторично. Тогда, еще только начиная новую жизнь с новой женой, он счел их доводы вполне разумными.

Но каково при этом пришлось самой Хаён? Она уже и так испытала сильный шок после смерти матери — это решение взрослых могло оказаться для нее еще одним ударом. Похоже, она решила, что отец просто бросил ее на произвол судьбы — некоторое время она даже отказывалась с ним видеться.

Сонгён хотелось заметить, что выбор Джесона был довольно эгоистичным, но она не смогла высказать это вслух. Нечего и говорить — она ведь и сама была частью причины, по которой он принял такое решение. Если бы в дом бабушки и дедушки Хаён не пришла беда, жизнь Сонгён так и не пересеклась бы с жизнью ребенка.

За рулем по дороге из больницы Сонгён не переставала думать о Хаён и ее матери.

Девочка потеряла маму в десятилетнем возрасте. И хотя та обижала и ранила ее, мать — безусловная фигура для любого ребенка. Могла ли она уже знать это в свои десять лет? Могла ли хоть как-то понимать взрослого человека, который приносит в жертву собственное дитя, потому что жаждет чьей-то любви и внимания? Хаён скучала по матери, которая именно так и поступала. Впала в ярость, визжа, как резаная, когда едва уловимый запах матери удалили с плюшевой игрушки.

Сонгён вздохнула, припомнив этого медведя. Вновь осознала, как своевольно себя повела. Даже и не подумала подождать, пока Хаён вернется из школы, чтобы ее спросить. И дело не только в плюшевом медведе — она еще и украсила комнату Хаён, купила ей одежду, основываясь на своих собственных вкусах и суждениях. Сама выбрала занавески и одеяло, даже не зная, какую расцветку предпочитает Хаён. Вообще-то она все-таки несколько раз интересовалась мнением девочки при покупке одежды, но принимала решения, даже не выслушав ее ответы. Оглядываясь назад на несколько последних дней, она видела, что кормила, одевала и укладывала девочку спать так, как хотелось ей самой, а не ребенку.

Сонгён осознала, что не оставила ей никакой свободы выбора.

Припомнились слова Хиджу, что точно так же, как она наблюдает за девочкой, та тоже наблюдает за ней, оценивает ее. Сонгён не хотелось даже просто представить, как она может выглядеть в глазах Хаён, какой та ее видит. Бессердечной и безразличной? Жесткой и бесцеремонной? Ей нужно признаться хотя бы самой себе, что она не готова воспитывать ребенка.

Сонгён вновь и вновь корила себя. Было грустно при мысли, что она успела очень сильно обидеть девочку, которую и без того немало обижали. Сердце, переполненное сожалением, налилось тяжестью.

Нельзя, чтобы все так и шло тем же чередом. Нужно попросить Хиджу помочь ей отыскать путь к ребенку. И надо сделать все, чтобы Хаён забыла про раны, нанесенные ей матерью. Это не случится в один день. Это потребует ежедневных усилий, мало-помалу.

В машине по дороге домой, полностью погруженная в мысли о девочке, Сонгён вдруг поймала себя на том, что смотрит прямо на дорожный указатель, показывающий дорогу к новой школе Хаён. Это было почти что знаком свыше.

Повинуясь какому-то непонятному побуждению, она решительно повернула руль и покатила к школе.

18

Глянув на часы, Сонгён поняла, что уроки скоро закончатся, и решила немного подождать.