Эдвард Сноуден. Личное дело

Есть два способа быть системщиком. Первый – это когда ты завладеваешь всей существующей системой и поддерживаешь ее в рабочем состоянии, постепенно делая ее все более эффективной и ремонтируя, если она ломается. Эта должность называется «системный администратор», или «сисадмин». Второй способ – когда ты анализируешь проблему, например, как хранить данные или как осуществлять поиск по базам данных, и разрабатываешь для нее решения путем комбинаций существующих компонентов или изобретая сугубо новые. Эта должность называется «системный инженер». По большому счету я мог бы делать обе эти работы, совершенствуясь до администратора, а затем – и до инженера, не думая о том, как это активное взаимодействие с глубочайшими уровнями интеграции компьютерных технологий влияет на мои политические убеждения.

Я попытаюсь сейчас не быть чересчур абстрактным, но мне хотелось бы, чтобы вы представили себе систему. Не важно, о какой системе пойдет речь: это может быть компьютерная система, экосистема, правовая система или даже система государства. Нужно помнить, что система – это просто набор частей, которые функционируют как единое целое, о чем большинство людей вынуждены вспоминать, когда что-то ломается. Тогда удивительным образом проясняется суть работы с системой, ибо часть системы, в которой произошла неисправность, почти никогда не бывает той частью, где вы замечаете неисправность. Чтобы отыскать, что стало причиной сбоя, вам приходится начинать с той точки, где вы обнаружили проблему, и проходить все последствия проблемы логическим путем, через все компоненты системы. Поскольку сисадмин или инженер ответственны за подобные ремонты, они должны быть одинаково хорошо подкованы и в программном обеспечении, и в техническом, и в устройстве сетей. Если неполадки имеют отношение к программному обеспечению, ремонт может заключаться в просмотре – строка за строкой – всех кодов на языках программирования, достойных Генеральной Ассамблеи ООН. Если проблема в технической конструкции, возможно, нужно будет пройтись по всей монтажной схеме с фонариком в зубах и паяльником в руках, проверяя каждое соединение. Если же не обошлось без сбоя в сетях, возможно, придется обследовать каждый изгиб и каждый поворот кабеля, который проходит над потолком или под полом, соединяя удаленный центр сбора данных, полный серверов, с офисом, полным ноутбуков.

Поскольку система работает согласно инструкциям – или правилам, подобный анализ есть в конечном итоге поиск, какие из правил нарушены, как и почему; это попытка идентифицировать характерные моменты, где значение того или иного правила было неадекватно истолковано на уровне определения или на уровне его применения. Дала ли система сбой, потому что где-то что-то не соединилось, или кто-то нарушил нормальный ход ее работы, обратившись к ресурсу, не имея разрешения к доступу, или доступ к ресурсу был разрешен, но вход был произведен варварски? Была ли прервана работа одного компонента или ей препятствует сбой в другом? Могла ли какая-то программа, или компьютер, или группа людей просто перегрузить систему?

На протяжении всей моей карьеры мне становилось все труднее отвечать на эти вопросы о технологиях, за которые я нес ответственность, без того, чтобы не применять их к моей стране. Больше всего меня разочаровывало то, что я могу ремонтировать первое, но никак не второе. Я прекратил работать в разведке, как только убедился, что операционная система моей страны – ее правительство – вообразила, будто она лучше функционирует, будучи неисправной.

Homo contractus

Я хотел служить моей стране, а вместо этого пошел работать на нее. Для меня это не пустое различие. Мне, как и любому представителю моего поколения, уже недоступна своеобразная почетная устойчивость положения, которая была предоставлена моему отцу и деду. Они оба, отец и Поп, поступили на службу своей стране в первый свой рабочий день и ушли в отставку в последний. Тогдашнее американское правительство, знакомое и мне с самого раннего детства, помогало кормить, одевать меня, обеспечивать жильем – вплоть до того момента, когда оно проверило меня на предмет поступления в разведорганы.

Государство относилось к служению граждан как к взаимному договору: оно будет радеть о вас и вашей семье взамен на вашу добросовестность и потраченные годы вашей жизни.

Но я связался с разведорганами в другую эпоху.

К тому времени, как я пришел туда, искренность гражданского служения уступила дорогу алчности частного сектора, а священный договор солдата, офицера и профессионального госслужащего сменился богомерзкой сделкой наемного работника (назовем его Homo contractus, основной биологический вид правительства США 2.0). Это существо не было слугой, присягнувшим на верность. Это субъект, временно задержавшийся там, где его патриотизм подогревается лучшим заработком; федеральное правительство для него имеет не больший вес, чем конечный покупатель в оптовой торговле.