Ее любовь. Его верность. Пуговицы и боль

– Не знаю, – сказала я Кейну, – решимся мы на это или нет… но ты и так можешь считать себя моим братом.

– Ты так думаешь? – приподнял бровь Кейн. – Мой братец влюблен в тебя по уши. Это я тебе говорю на тот случай, если ты еще не заметила.

– И я тоже. Но он не из тех, кто легко может пойти под венец.

– Ну, не знаю… Он много чего мне говорил.

– Думаю, что в этом плане я его знаю несколько лучше, чем ты.

Лицо Кейна прорезала широченная улыбка, и он расхохотался:

– Ну здесь ты права, дорогуша!

Наконец наверху появился Кроу в черном вечернем костюме с белой рубашкой. Галстук он подобрал себе темно-бордовый. Вообще, Кроу умел подбирать цвета одежды, которые подчеркивали его внешность и задумчивый взгляд. Он поправил манжеты и подошел к нам:

– Готов?

– Вот даже не поверишь!

Кейн повернулся и отошел к двери, чтобы дать нам попрощаться.

– Увидимся, как только я вернусь.

Его рука скользнула по моей талии, и Кроу нежно поцеловал меня.

– Хорошо. А я сделаю тебе на обед макароны с сыром.

Кроу едва заметно улыбнулся:

– Я проверю, чтобы Ларс приготовил еще что-нибудь… на замену.

– Не смей хаять макароны с сыром! – сказала я, игриво шлепая его по руке.

– Хаять? – переспросил Кроу. – Вот еще одно американское словцо, которое мне совсем не понятно.

– Хватит дразниться! – снова хлопнула я его.

Он схватил меня за руку и притянул к себе. Голос его теперь звучал серьезно:

– Я буду дразниться, когда сочту нужным, потому что ты – моя!

Он крепко поцеловал меня, едва не ободрав мне губы, так как резко повернулся и вышел на улицу. Его могучие плечи двигались, словно части какого-то механизма. Даже зад у него выглядел симпатично.

За дверью стоял в ожидании Кейн.

С легким придыханием я начала отсчитывать время до его возвращения.

Стоя у кухонного стола, я смешивала в кастрюле нужные ингредиенты.

Рядом со мной стоял Кроу, скрестив на груди руки.

– Может, напрасно я дал сегодня Ларсу выходной? – произнес он.

– Ох, заткнись, пожалуйста! Это вкусно.

– Даже не знаю, где тебе удалось раздобыть такое.

– Ларс помог.

Я смешала тертый сыр с маслом и разложила еду по тарелкам. Кроу внимательно оглядел их содержимое, явно без особого аппетита.

– Тертый сыр еще не делает еду съедобной.

– Слушай, перестань строить из себя напыщенную клизму!

Кроу немедленно прищурился:

– Как ты только что назвала меня?

– Сам слышал.

Я положила вилки в наши тарелки.

– Давай, угомонись и попробуй.

Кроу продолжал смотреть в свою тарелку, не притрагиваясь к еде:

– Вот тогда скажи мне, как тебе удается сохранять такую сексуальную, черт возьми, фигуру, когда ты ешь вот такую дрянь?

– Кроу, чтоб тебя черти взяли! Попробуй!

Я придвинула тарелку к себе и начала есть.

– Мм…

Вкус сыра показался мне бесподобным. Итальянская еда, что постоянно готовили для меня в этом доме, была, конечно, великолепна, но иногда хотелось чего-то уличного, попроще. Кроу вздохнул, придвигая тарелку. Он с выражением крайнего сомнения намотал на зубцы вилки несколько макаронин, словно боялся, что либо вкус покажется ужасным, либо придется признать, что я права.

– Ну, давай же! Или хочешь, чтобы я тебя кормила с ложечки?

– Вот если таким обмазать тебя, то я бы точно съел.

Как аппетитно это ни звучало бы, мне как-то не улыбалась перспектива быть обмазанной с ног до головы липким плавленым сыром.

– Чем раньше начнешь есть, тем быстрее закончишь.

– Да не хочу я есть эту дрянь!

– Но ведь и я не знала, что мне понравится итальянская кухня, пока не попробовала!

– Да просто итальянская кухня не может не нравиться! – закатил глаза Кроу. – Вот, например, паста – королева стола!

– А что, ты думаешь, у тебя в тарелке? – кивнула я в сторону его тарелки.

Кроу тяжело посмотрел мне в глаза:

– Дерьмо.

Я поставила тарелку между нами и положила обе руки на колени. Во мне проснулся маленький монстр, показал клыки и выпустил когти.

– Давай, ешь.

– А то что будет?

Его взгляд остановился на моих губах. Слова его показались зловещими. В воздухе повисло напряжение.

– Ничего хорошего.

Кроу с трудом подавил улыбку и принялся есть. Положив в рот несколько макаронин, он стал медленно их пережевывать, а потом резко проглотил. Несколько секунд он сидел с беспристрастным лицом.

– Ну как?

Ему непременно должно было понравиться.

Кроу поставил тарелку на стол и взглянул на меня:

– Дерьмо.

Я свирепо треснула кулаком по столу:

– Чертов лгун!

Кроу метнулся прочь, а я погналась за ним, лупя его кухонным полотенцем.

– Тебе понравилось, так что не ври мне!

Кроу стал бегать вокруг стола, уворачиваясь от ударов полотенца, при этом хохоча во все горло. Мне редко доводилось слышать его искренний смех. Улыбка его была поистине заразительной. На какую-то секунду мне показалось, что передо мною просто ребенок – таким игривым и счастливым выглядел Кроу, а его душу пронизывал свет.

– Пуговица, я люблю тебя. Но не твою готовку!

– Ты у меня сейчас пожалеешь!

Я погналась за Кроу вдоль стола и дальше в глубь кухни. На бегу я свернула полотенце в жгут и шлепнула его по заднице. Джинсы на нем были обтягивающие, поэтому шлепок вышел весьма звонким.