Ее любовь. Его верность. Пуговицы и боль

Неожиданно Кроу развернулся и схватил меня за шею. Он с силой, достойной солдата, нагнул меня над стойкой и одним движением задрал на мне платье. Затем он вырвал у меня из руки полотенце и стал лупить по моему обнаженному заду.

Я напряглась, почувствовав боль в спине и ногах. Удары были достаточно сильными, чтобы оставить на теле следы, однако от неожиданности у меня внутри все сжалось от сильного желания. После моего возвращения из Штатов Кроу обращался со мной очень нежно, и я уже начинала скучать по темным сторонам его характера. И страшно, и одновременно притягательно…

Кроу прижался ко мне грудью, а длинными пальцами потер мне зад. Уши мои наполнились шумом его дыхания – по нему было понятно, как сильно возбужден Кроу.

– Ты хочешь так?

– Да, – не промедлив ни секунды, ответила я.

Тогда он развернул меня и усадил на стол. Мои ноги он обвил вокруг своей талии и притянул меня к себе так, что наши лица соприкоснулись. Руки его скользили вверх и вниз по моему телу, он ощупывал каждый сантиметр, словно я вся была предназначена для его ощущений. Пальцы его прошлись по моим грудям и остановились на шее. Кроу потерся губами об мои губы, словно завлекая и поддразнивая, а потом я с наслаждением ощутила его поцелуй.

Обняв его за шею, я ощущала, как трутся наши губы. Сдерживая себя, Кроу целовался довольно медленно. Он словно играл со мной, сосредоточившись на моей нижней губе, которую он то и дело прихватывал, а потом отпускал. Во многих делах он был божеством, но когда дело доходило до поцелуев, то он становился истинным Зевсом. Даже не пользуясь языком, он был способен зажечь настоящий огонь. Он всегда приберегал это для наивысшей точки нашего наслаждения. Едва лишь Кроу испустил слабый стон, не отрывая от меня губ, я немедленно почувствовала, что намокаю. Наконец он просунул мне в рот кончик своего языка и виртуозно прошелся им по моему, отчего у меня в груди бешено заколотилось сердце.

Неожиданно Кроу отстранился, отняв от меня свои ярко-красные губы. Темно-янтарными глазами, похожими цветом на его любимый напиток, он, не мигая, посмотрел на меня. С губ он перевел взгляд на уголок рта, а потом взглянул мне в глаза.

– Я люблю тебя, – произнес он, наклоняясь ко мне и сжимая мое лицо в ладонях.

От этих слов у меня перехватило дыхание. Я хранила их в своей памяти, как святое откровение. Кроу больше не повторял их после той ночи – ни когда уходил по делам, ни когда возвращался домой. Эти слова не произносятся постоянно, но я все равно надеялась услышать их снова.

И, слава богу, услышала.

– И я тебя люблю…

На следующее утро я проснулась позже обычного. Чрезвычайно яркое солнце тронуло лучами мои веки, дабы убедить меня, что начался новый день.

Я открыла глаза, и меня ослепил свет. Солнце палило. Со двора доносился гвалт – птицы налетали на виноградники и лакомились налитыми ягодами на ветвях деревьев. Этот шум проник в мое сознание не сразу – поначалу я даже не поняла, что происходит.

Кроу рядом не оказалось. Простыни были холодными.

– Кроу?

Когда он был рядом, он защищал меня от ночных кошмаров. Я села на постели, накинув на голые плечи одеяло, и оглядела комнату. Все выглядело, как обычно. Только я не заметила часов и мобильного телефона. Это значило, что Кроу куда-то отправился.

Тут только я обратила внимание, что окно в спальне открыто. Ставни были тоже распахнуты, и весь оконный проем занимало голубое небо. В своей комнате я всегда оставляла окно открытым, но в спальне Кроу не решалась. Значит, он специально отпер его для меня.

На подоконнике я заметила какую-то вещь. Вещь была блестящая и вроде бы металлическая. Под нею лежал листок бумаги. Мне это напомнило мое первое утро в доме Кроу, когда он оставил записку с рекомендацией не пытаться сбежать.

Я встала и натянула вчерашнее платье. На голове был самый настоящий бардак после ночных утех, и пришлось заправить особо непокорные пряди за уши, чтобы хоть как-то видеть. Затем я подошла к окну и только тогда рассмотрела, что же оставил для меня Кроу.

Кольцо. Тонкое и блестящее. Только вместо традиционного брильянта в него была вправлена золотая пуговица с жемчужиной. Вправлена по-настоящему, так что не вынешь. Я потрогала кольцо и ощутила, как нагрелся металл в лучах утреннего солнца. На желтоватом пергаментном листке рукой Кроу было написано: «Будь моей женой».

Всего три слова, но мое сердце едва не остановилось. Это была не просьба, а, скорее, призыв. Мне показалось, что я услышала голос самого Кроу, когда еще раз прочитала эти восхитительные слова. Я перевела взгляд на окно и увидела среди трав и цветов Кроу. Он был в костюме и галстуке и неотрывно, как, впрочем, и всегда, смотрел на меня. Он простоял там все время, пока я нежилась в постели, а потом искала, что такое лежит на подоконнике.

Я даже не заметила, что по моим щекам струятся слезы.