Ее любовь. Его верность. Пуговицы и боль

Кроу поймал мой взгляд и медленно опустился на одно колено, точь-в-точь, как в прошлый раз. Он никогда никому не уступал и не сдавался. Но передо мной ему пришлось капитулировать. И теперь он призывно смотрел в мое окно, держа спину прямо, как на параде.

– О господи…

Я надела кольцо на палец – оно прекрасно подошло. Не скользило и почти не чувствовалось. А пуговица сверкала ярче любого бриллианта на свете.

Выскочив из комнаты, я помчалась со всех ног, скользя рукой по перилам. Ступенек было слишком много, и мне показалось, что прошла целая вечность, пока я добежала до дверей. Я захлебывалась воздухом, что врывался в мои легкие, а сердце едва не выскакивало из груди. Подбежав к двери, что вела во двор, я толкнула ее изо всех сил. Дорожка вела за угол, где как раз и стоял Кроу. Увидев его, я рванулась вперед, и волосы разметал ветер.

Оказавшись в его объятиях, я обхватила Кроу за шею. Он крепко обнял меня и прижал к своей груди. Я видела его лицо прямо перед собой, а слезы все катились и катились из моих глаз.

– Да!

– Что «да»?

– Я согласна!

Он взял мои волосы в кулак. И запрокинул мою голову так, чтобы смотреть глаза в глаза.

– Я и не спрашивал, Пуговица…

Глава двадцатая

Кроу

Пуговица лежала на моей груди, запутавшись в своих темно-каштановых волосах. Мне была видна ее рука, на которой сверкало кольцо – словно целая сокровищница с алмазами. Как только я решился сделать ей предложение, мне стало ясно, что ни один бриллиант в мире, ни одно кольцо не подойдут ей. Она заслуживала нечто большего, значительного.

И тут я вспомнил про золотую пуговицу.

Проведя весь остаток дня в постели (Ларс оставлял еду у двери), мы вконец потерялись друг в друге. Мы почти не разговаривали, ибо все было и так понятно по нашим глазам. Занимаясь с ней сексом, я видел, как ее глаза светились от непомерной страсти и удовольствия. А она, должно быть, видела у меня на лице выражение мужчины, преисполненного любовью.

Вообще, я и не думал, что когда-нибудь буду делать предложение. Я даже не рассматривал как вариант долговременные отношения. Но потом в мою жизнь вошла Пуговица и все перевернула с ног на голову. Думая о том, что она была с другим мужчиной, я буквально закипал от гнева. Но когда ее похитили люди Боунса, я узнал, что мой гнев может быть гораздо страшнее. Ибо Пуговица совершенно отличалась от всех остальных женщин, что делили со мной ложе.

Она была главной – и последней – женщиной в моей жизни.

Я хотел быть с ней до самой смерти. Не просто жить с ней или делить с ней кров, я хотел принадлежать ей. Она должна была принять мою фамилию, и мы станем не просто сожителями, а мужем и женой.

Пуговица провела пальцами по моей груди и тихонечко поцеловала в то место, где билось сердце.

– Я еще хочу…

Она подтянулась повыше, и я смог насладиться ее великолепными грудями, точеными плечами и изящными руками. Пуговица стала раздвигать мне ноги.

Как мне ни хотелось бы, но все же я уже сделал четыре захода, и мне требовался отдых.

– Дай отдохнуть часок, – попросил я.

Она недовольно надула губы и потянулась, чтобы поцеловать меня. Я обхватил ее и перевернул, так что она оказалась подо мной. В ее глазах сверкали жизнерадостные искорки. С ее губ не сходила улыбка, а волосы разлетелись по подушке.

– Пуговица Барсетти… А что, мне нравится! – сказал я.

Она улыбнулась еще шире и заразительнее.

– Но это же не может быть моим официальным именем.

– Это уж как я решу.

– Перл Барсетти… Тоже неплохо.

Я почти никогда так не называл ее. «Пуговица» звучало лучше, привлекательнее.

– К тебе все равно будут обращаться «миссис Барсетти». Так что неважно, как звать тебя по имени.

– Ну и хорошо.

Пуговица провела руками по моей груди и взяла меня за плечи:

– Я даже и подумать не могла, что ты сделаешь мне предложение.

Подобная мысль у меня иногда все же появлялась, хотя поначалу я отгонял ее. Но то и дело мне представлялось, что мы прожили долго и она состарилась и поседела. А иногда я видел ее беременной или играющей с моими детишками в саду.

Но я сказал:

– Да и я тоже.

– А почему ты вообще не хотел когда-нибудь жениться?

Я потерся носом о ее нос:

– О том же я и тебя хотел бы спросить.

– Я же сказала тебе, что не выйду замуж, потому что не доверяю мужчинам. Но вот тебе…

Я мог бы бесконечно любоваться на выражение любви и преданности, что теплилось в ее глазах. И чем ярче они светились, тем больше я возбуждался.

– Полагаю, ты понимаешь, во что ты ввязался?

Не поняв, что она имеет в виду, я внимательно взглянул на нее. Пуговица продолжала растирать мне плечи.

– Я ведь часто буду делать тебе макароны с сыром, и ты привыкнешь.

Я усмехнулся.

– Потом, – продолжала она, – я люблю поспать подольше, поэтому ты не должен будешь вскакивать ни свет ни заря по выходным.

Я улыбнулся шире.

– И мне хотелось бы повидать мир. Так что ты должен будешь мне его показать.

Она прошлась пальцами по моей шее и запустила их мне в волосы.

– Что, справишься с непосильной ношей?

– Ради тебя я справлюсь с чем угодно, – ответил я, целуя ее.

– Прекрасно. Кажется, я выбрала правильного мужчину.