Ее внутреннее эхо

В состав съемочной группы он Соню пока не включал, работала она бесплатно, но деньги Митя сулил большие, да и работа нравилась.

Откровенно говоря, других перспектив не было, поэтому Соня цеплялась за то, что есть.

Основная тема для их ночных разговоров – Катя – иссякла сама собой, поэтому работа над сценарием стала своевременной заменой.

Однажды Митя услышал на заднем плене мужской голос.

«Телевизор», – успокоил он сам себя.

Но с тех пор стал заезжать к Соне в разное время, без предупреждения. Она принимала это как должное, не просила заранее звонить. Он осматривал квартиру, пепельницу, принюхивался, прислушивался к телефонным разговорам. И однажды услышал то, о чем, казалось, давно забыл думать.

Соня смотрела в окно и курила, когда телефон пропел веселую наивную песенку.

Увидев номер, она почему-то оглянулась на Митю и сразу вышла из кухни.

Он не поднял даже глаз от сценария, но все его мускулы напряглись до последнего предела.

– Что, справилась ты со своей Феклой Андреевной? – пропел издалека ее хрустальный голос, – как ты говоришь? Испанка теперь, Мерседес? Да какая испанка пойдет убираться в дом к русским, это латиноамериканка…

Митя закашлялся так, что сам испугался. Он не мог остановиться, не мог найти даже стакан, потом разлил воду, что-то, казалось, разбил.

Окончания разговора он не слышал, но все у него внутри взорвалось и уже не могло успокоиться.

– Это была она? Она была, да? Только не ври!

– Не кричи. Зачем стакан разбил?

Соня меланхолично вытирала лужу, собирала осколки.

Шило в мешке не утаишь, да.

«Все равно, все равно», – бормотала она про себя.

А что все равно, пока трудно было объяснить даже самой себе.

Разумеется, Катя услышала этот кашель. Ни о чем не спросила – она его просто узнала – Митя много курил и часто заходился вот в таких приступах кашля, особенно, когда волновался.

Это был их первый звуковой контакт после того, как она вышла замуж. Первый раз, когда они сказали друг другу: «Здравствуй. Я помню тебя».

Как ни странно, кроме них, этого никто не услышал.

Точнее, Соне было безразлично. Она удивлялась упрямству каких-то особенных молекул в глубине человеческой психики, но большого внимания на это не обращала. Ее больше занимал сценарий.

Доверяла Мите она безгранично, но были опасения – а вдруг он так и не сможет включить ее в группу? Опыта у нее никакого, а Митя может просто не суметь настоять на своем. Мало ли – что-то может сорваться, не получиться. Но размышлять было некогда – на съемки фильма деньги давали американцы, очень известный продюсер хотел видеть в главной роли свою жену. Компанию ей должны были составить некоторые другие звезды первой величины, соответственно, вся работа автоматически становилась двуязычной.

Митя по-английски почти не говорил, точнее, придуривался, что не говорит, а Соня рада была получить еще одну ставку – переводчика и координатора группы.

Это тоже получалось у нее хорошо, даже отлично. С огромным трудом она нашла знакомого американца-репетитора и на последние деньги два раза в неделю принялась штудировать с ним специальную «киношную» лексику.

Митя ценил, хвалил, но как-то подозрительно отводил глаза.

Ясно как день – на уме у него было что-то другое.

– Сонечка, ты меня только не оставляй, ты же видишь, в каком я нервном состоянии, – он демонстрировал трясущиеся руки.

– Похмелиться дать?

– Не груби начальнику.

– Ты еще не мой начальник, ты мне пока еще никто, – она злобно гремела кастрюлями, прикидывая, что у нее осталось дома из алкоголя.

Митя бывал у нее часто, поэтому алкоголь не залеживался.

– Встреться сегодня со Шведовым сама, да? Ты же умница.

– Как я с ним встречусь, ты сдурел? Я его не знаю, не я с ним договаривалась. У нас же есть кастинг-директор, кажется, это она получает зарплату, а не я. Вот пусть и исполняет свои прямые обязанности.

– Она – жена продюсера – это и есть ее прямые обязанности. Перестань, наконец, ерничать по этому поводу. Ты – человек в кино новый, для тебя сейчас главное – легкий, уживчивый характер. И безоговорочная исполнительность… в смысле просьб руководства…

– Если руководство с похмелюги.

– Соня, родная…

– Где ты с ним должен встретиться? Он сценарий-то читал?

– Читал, должен был… Сейчас я… у меня записано…

Так Соня и бегала по кругу.

Митя лежал на ее диване с ноутбуком на груди и ждал чуда. Ждал вдохновения, денег, ждал, что внезапно появится Катя и упадет ниц, страстно обнимая его модные рваные джинсы. Бросит обручальное кольцо к его ногам…

Стоп… Обручальное кольцо…

Месяц назад он все-таки расписался с Машей, но никто пока об этом не знал. Не знала даже Соня, хотя именно она его просила и уговаривала оформить отношения с женой, а причин отнекиваться не было. В конце концов, нужно было брать вторую ипотеку, без свидетельства о браке… одним словом – расписался.

Думать о Кате он не перестал, но все-таки чувствовал некоторую обиду.

Женщина должна любить вопреки обстоятельствам, жертвовать собой ради…

Черт возьми, ничего она не должна.

Он снова нырнул в текст. Все шло хорошо, но не хватало чего-то главного, идея не вытанцовывалась.