Ее волос манящий теплый шепот (СИ)

Я тихо вхожу в спальню и смотрю, как она спит, обнимая подушку, а мне хочется плотнее укрыть ее одеялом и спрятать от всего мира. Сейчас в тишине комнаты передо мной стоит выбор: уйти в зал, прихватив с собой плед, или остаться с ней. Я считаю до пяти и аккуратно подхожу к кровати, а потом как можно тише укладываюсь рядом с Этери. Когда я обнимаю ее за талию, то чувствую, как она сворачивается калачиком, прижимаясь спиной. Я держу Этери в коконе своих рук и понимаю, какая она сейчас хрупкая и невесомая. Слова застревают в горле комом, и я как можно нежнее утыкаюсь ей носом в шею, вдыхая такой знакомый запах.

Этери расслабляется, крепко сжимает мою ладонь и касается пальцев губами. Она такая тонкая и беззащитная, что я почти не могу дышать от нежности к ней.

Этери спит беспокойно, ворочается , размахивает руками, а я только успеваю успокаивать ее и гладить по спине, чувствуя каждый позвонок под кончиками пальцев. Я прикасаюсь к коже ладонью, понимая, настолько же острые у нее лопатки…словно еще чуть-чуть и я порежусь о них.

За последний год я часто представлял, что будет, если мы окажемся с Этери в одной постели. После того, как я поцеловал ее в Новогорске почти год назад, мне казалось, что любое прикосновение к ней просто сведет меня с ума. Я не мог не хотеть Этери в своих фантазиях, особенно после того, как слышал их с Аксеновым ночью. Мне всегда представлялось, что, когда она позволит мне дотронуться до своей кожи, я завоюю ее целиком и не остановлюсь, пока не получу то, о чем мечтаю.

И вот сейчас Этери лежит в моих руках, а я не чувствую к ней ни страсти, ни желания. Я не хочу ее тело. Теперь в сердце я ощущаю что-то, что не могу назвать правильным словом. Оно гораздо больше, чем просто секс или необходимость обладать. Мне больше не нужно, чтобы Этери была моей. Я хочу, чтобы она была счастливой. Чтобы она никогда не плакала.

Чтобы она…была.

И от этого осознания и нежности, которое оно принесло с собой, я глажу Этери по волосам и целую в скулу, чувствуя соль на губах и дрожь в сердце.

Утром, невыспавшийся, но довольный, я аккуратно поднимаюсь с кровати и иду в кухню готовить завтрак. Варю кофе с корицей, жарю омлет с овощами, а потом прихожу в спальню и пару минут стою, смотря, как Этери спит. А потом бужу ее поцелуем в лоб, как в сказке… И она просыпается.

***

Впервые за долгое время мне не хочется ехать в отпуск, потому что я просто не в силах оставить Этери одну. Она говорит, что все хорошо, но мне не верится. Я уже даже готов отказаться от поездки, но Этери меня не слушает:

—Дань, тебе нужно отдохнуть. И мне тоже. Нам всем необходимо море, солнце и оказаться как можно дальше от Москвы. Я буду с Дишей, а ты тоже сможешь нормально расслабиться. А потом мы начнем работать с новыми силами.

Я слушаю Этерин голос и он успокаивает меня. Она всегда умеет найти нужные слова, но сегодня мне хочется говорить такие фразы ей самой.

—Ты же знаешь, что в любой момент можешь мне написать?—обреченно сдаюсь я.

Этери смотрит на меня с ехидной улыбкой и шутит:

— А ты мне ответишь и даже почитаешь на ночь стихи?

Я выпрямляюсь, прочищаю горло и с пафосом говорю:

— поцеловал дурак лягушку

та превратилась в кабана

но что-то Ване подсказало

она.

Этери распахивает глаза, а потом швыряет в меня ветровкой.

—Ты намекаешь, что я лягушка, которая превратилась в кабана?

Она смеется так заразительно, что я не могу оставаться серьезным.

—Женщина, ты только это увидела? Следуя твоей логике, я —дурак?

Этери кусает губы, стараясь вернуть себе серьезное выражение лица, и молчит.

—Ах, так!—говорю я.—Ты невозможная!

В этот момент в кабинет входит Дудаков и ему прилетает Этериным шарфом в лицо. Он стоит какое-то время в тишине и потом с полным достоинства голосом произносит:

— Похоже, мне здесь не рады.

Я смеюсь, не сдерживая себя, и вижу, как Этери тоже смеется. По-настоящему, почти до слез, а это делает меня счастливым, потому что да, все будет хорошо. Отпуск закончится, мы снова будем работать рядом и я никому больше не дам ее обидеть.

***

На отдыхе мы действительно переписываемся каждый день, показывая друг другу пляжи и закаты. Иногда я присылаю Этери стишки, а она говорит, что я абсолютно ничего не понимаю в поэзии. Да, я не понимаю, но знаю одно: чтобы эта невероятная женщина смеялась, я готов быть и дураком, и шутом. Кем угодно, лишь бы она больше никогда не плакала.

Но этот год слишком тяжелый для нас всех. Не считая болезни мамы и ухода Жени, Этери бросают Полина и Настя. Но она принимает все удары достойно. Мне же иногда становится страшно от того, что я не знаю, какая последняя капля может сломать ее. Ведь больше всего на свете я не хочу потерять из своей жизни Этери. Когда я наконец признаюсь себе в этом, мне становится проще. Мне нужно, чтобы она была счастлива, поэтому я покупаю ей кофе и мчусь в Новогорск практически с отпуска, сменив одежду в чемодане.

Я иду по центру, прижимая к себе стаканчик и слышу голос Этери издалека. Среди толпы детей она возвышается, как маяк. И солнце зажигает огонь на ее волосах. А я вижу его и уже не могу свернуть.