Ее высочество

 Они оба смеялись над словом "древне-персидский".

 -- И у него был кривой рот, -- говорил его высочество.

 Юные высочества продолжали смеяться, подходя к графине фон Гартенштейн.

 -- Как двое детей, моя милая, -- говорила графиня фон Гартенштейн m-lle Leterrier. -- Они были счастливы, как дети, когда я их застала.

 На следующий день чужеземный принц уезжал.

 Если ее высочество бывала разочарована, то она никогда и никому не докучала своим разочарованием. Опять его высочество герцог вел ее под руку к ежедневному столу в маленьком зале; и после обеда она вышивала, -- под чтение графини фон Гартенштейн, -- бисером экран для базара в общественном собрании.

 Ее высочество сидела нагнувшись и нанизывала серебряный бисер на тонкую иглу. Свет падал на красные сгибы ее рук и на ее лицо; скулы ее высочества резко выдавались, освещенные лампою. ее высочество начинала худеть.

 Однажды вечером, когда наследный принц приехал на время домой, он, долго глядя со своего места на нее, такую тощую и лишенную прелести, сказал:

 -- Мария-Каролина, что же ты думаешь так все здесь сидеть и нанизывать бисер.

 Он сказал это совершенно внезапно. Его слова поразили Марию-Каролину.

 -- Придется нам отправить тебя прямо в Эйзенштейн, -- сказал наследный принц, и повернулся на каблуке.

 Ее высочество принцесса Мария-Каролина склонилась еще ниже над столом. Скоро после этого она тихо собрала свой бисер и медленно завернула вышиванье в бумагу.

 Ее высочество рано ушла; у нее немного болела голова, она казалась бледною.

 Она подошла со своим пакетом в руке к герцогскому столу для тарока [карточная игра]. Герцог играл с наследным принцем.

 Между двумя взятками герцог поцеловал ее в лоб.

 -- Покойной ночи, сестрица, -- сказал наследный принц.

 -- Покойной ночи.

 Наследный принц взглянул на свою сестру. Она казалась бледною.

 -- Тебе нехорошо, Мися? -- спросил он, -- это было ласкательное имя из детских дней, -- и он нежно погладил ее по щеке. -- Поправляйся, деточка.

 Ее высочество была очень взволнована. Падали слезы на пакет с вышиваньем для общественного собрания, когда она поспешно проходила по залам.

 На следующее утро у ее высочества были красные глаза, когда она со своим братом, наследным принцем, выехала кататься верхом. Они были, по-старому, добрыми друзьями. Он дразнил ее, и она была застенчива и подчас резка. Но иногда, когда он за столом целовал ее в щеку со словами "на доброе здоровье, Мися!" -- Ее высочество внезапно прижималась трепеща к плечу своего брата, и наследный принц смотрел за нею, когда она проходила через комнату, тихо наливала кофе в чашку и несла его высочеству герцогу.

 -- Ну, -- наследный принц вытянул перед собою красивые ноги, обтянутые гусарскими рейтузами, -- видит Бог, это прямо-таки неинтересно.

 Он продолжал смотреть на сестру, которая, стоя рядом с графинею фон Гартенштейн, разливала кофе.

 -- Ну-у, видит Бог, это нельзя, откровенно говоря, назвать интересным.

 Его высочество никогда не оставался дольше трех дней подряд в резиденции. Его полк стоял в Потсдаме.

 Ее высочество принцесса Мария-Каролина опять одна делала свои прогулки верхом. Она пускала своего нового Аякса медленно идти по лесной дороге. Старый Аякс уже отслужил; ноги у него ослабели, и он начинал слепнуть. Поэтому наследный принц его застрелил, и Мария- Каролина велела зарыть старое животное на краю лесной прогалины под дубом. Это было ее любимое место в лесу. Впрочем, она знала каждый уголок и каждую дорогу в этом лесу. Здесь провела она счастливейшие часы своей жизни.

 Дети лесничего играли у забора. ее высочество останавливала Аякса и прислушивалась к их играм.

 Ее высочество очень любила детей. Она сходила с лошади и садилась на краю рва среди малышей, и они обступали ее, и радовались, и смеялись, и надевали ее высокую шляпу, которая лезла им на уши. Марии-Каролине было приятно говорить с детьми. Она и со всеми так охотно говорила бы, -- но она никогда не знала, о чем же надо говорить со всеми этими чужими людьми.

 Они говорили скорее всего о вещах, которых она не знала и не могла знать.

 Она никогда не понимала их совершенно, и стояла перед ними такая чуждая, и только улыбалась, робкая, смущенная.

 Но с детьми было нечто иное. С ними болтала она и смеялась. Целые полчаса сидела она у забора в толпе малышей, -- они лезли на ее грудь, садились на ее колени, лепили репейник на ее амазонку, и самую маленькую она поднимала на плечо и так несла ее до лесной дороги. Рейткнехт почтительно и неподвижно, как часовой, держал лошадь ее высочества, стоя между деревьями.

 Когда Мария-Каролина возвращалась домой, останавливалась она у лесной мельницы, и Мельникова дочь, Анна-Лиза, выносила ей стакан молока.

 Старая мельничиха с круглым, красным лицом выходила из дверей и делала реверанс, и ее высочество пила молоко.

 -- Ну, что? -- спрашивала ее высочество.

 -- Ах, -- и мельничиха снова приседала, -- приходится подождать.

 -- Вы знаете, о приданом я позабочусь, -- говорила ее высочество, -- очень благодарю за молоко.

 Анна-Лиза получала стакан обратно и приседала.

 -- На доброе здоровье, ваше высочество.