Ее звали Ева

Наклонившись, Эвелин стянула с полковника веллингтоны. Они должны стоять в прихожей, и если она не вернет эти резиновые сапоги на место, их хватятся. С его туфлями, что остались в ее доме, она разберется позже. Она выпростала руки Стивена из его куртки и стянула с него брюки, обнажив худые белые ноги, на которых почти не было волос. Потом тщательно проверила все карманы. Чем меньше на нем одежды, тем лучше для диких зверей. Порывшись в своем кармане, она извлекла наточенный садовый нож и искромсала его свитер и рубашку. Под ними – серая нательная фуфайка и трусы с дырками на поясе, в которых виднелась старая резинка – наглядное свидетельство его обнищания. Он был жалкий обедневший сноб, но она ему не сочувствовала. Эвелин взяла его за лодыжки и, напрягая силы, поволокла. Она многие годы таскала сдохших овец, тюки сена и мешки с навозом, благодаря чему оставалась в хорошей физической форме, а Робинсон был мужчина нерослый, чуть выше нее, и тщедушный, хоть она по воскресеньям и потчевала его сытными обедами. Дюйм за дюймом она медленно тащила его фут за футом в самую чащу мелколесья, затем забросала тело листвой. Его почти не было заметно.

Глава 36 Эвелин

4 февраля 1986 г.

Заметая следы

Эвелин повесила подстреленного фазана в холодной прихожей, поставила на место охотничьи сапоги, которые давала Робинсону. Она была практически уверена, что в каждый свой приезд в Кингсли он говорил, что по пути сюда никого не видел. По природе он был наблюдательный, имел глубоко укоренившиеся повадки человека, привыкшего следить за другими и к тому, что за ним тоже следят. А вдруг кто-то из соседей видел его в один из его визитов? А вдруг кто-то по воскресеньям ездил на одной с ним электричке с вокзала Ватерлоо и часто возвращался в Лондон примерно в то же время?

Эвелин положила себе тарелку мясной запеканки с клецками. Как хорошо, что после столь нервного, напряженного утра ее дома ждал горячий, сытный обед. Она села за кухонный стол и стала есть, одновременно анализируя обстоятельства происшедшего, насколько она их помнила.

Возможно ли, что он рассказал кому-то из друзей о своих регулярных поездках за город, о ее великолепных воскресных обедах, о консультациях по финансовым вопросам, которые он так охотно раздавал? А может, он вел дневник или хранил дома использованные билеты на электричку?

Не паникуй, Эвелин. Его же учили быть осторожным. Как и ты, он был опытным агентом. Мы привыкли запоминать лица людей, замечать изменения обстановки, держать информацию в голове. Ему не нужно было ничего записывать. Как и ты, он ни с кем не советовался, работал в одиночку, следов не оставлял. Не волнуйся. Разумеется, он не хранил дома никаких сведений о своих поездках.

Или все-таки съездить к нему домой, рассуждала она, проверить там все хорошенько? Нет ли в его квартире чего-нибудь, что можно связать с усадьбой Кингсли-Манор, а значит, и с ней? Не возникнут ли подозрения из-за безделушек, которые он у нее тырил, или он их уже продал?

На столе в кухне, где Робинсон так часто оценивал стоимость ее состояния и возможность завладения долей в нем, она разложила содержимое карманов его куртки и брюк: две половинки билета от вокзала Ватерлоо до Уитли и обратно; бумажник, в котором лежали банковская карта, водительское удостоверение, несколько банкнот и читательский билет; небольшая связка ключей, один простенький белый носовой платок (тонкий и износившийся, но аккуратно сложенный и вроде бы чистый), горстка монет, карманный ежедневник, почти пустая чековая книжка, паспорт.

На этот раз «памятных» сувениров из ее дома в его карманах она не нашла. Он попросту не успел ничего стащить, ведь она почти сразу повела его на «охоту». Хорошо, что он не обзавелся мобильным телефоном – новым изобретением, о котором теперь все говорят. Эвелин была уверена, что Робинсон звонил ей только с домашнего аппарата, всего несколько раз, так что вряд ли ее номер как-то выделялся среди других его контактов.

Далее банковская карта и билеты на электричку. Если он подтверждал чеки для оплаты регулярных поездок через банковскую карту, операции должны быть отражены в отчетах по карте. Можно ли по стоимости билета определить, куда он ездил? Не исключено, что он всегда платил наличными. Тогда нет никаких свидетельств того, что он регулярно навещал ее.

Пролистав ежедневник Робинсона, Эвелин не нашла ничего такого, что указывало бы на его связь с ней. Никаких ЭТК или КМ по воскресеньям, ни ее адреса. Правда, год начался не так давно. Может быть, дома у него сохранился прошлогодний ежедневник? Вряд ли, решила она. Робинсон был человеком аккуратным и экономным, не терпел путаницы и беспорядка.