Эфемерно

– Давайте, – сказала она, ступая с костылём в прихожую. – Буду вас ждать.

– До свидания, – сказал я, выключая за собой в прихожей свет и выходя в тускло озарённый коридор.

– До свидания, – тихо произнесла Анна Евгеньевна.

И дверь обители человеческих страданий закрылась.

Глава 4. Странный месяц апрель

Моя вторая встреча с Анной Евгеньевной не заставила себя ждать.

Во вторник, как и обычно, я сначала съездил в школу, а затем отправился расклеивать объявления. Завершив все дела, вернулся в общежитие, помылся, покушал и надел более-менее приличную одежду – чёрную рубашку с засученными рукавами и новые джинсы. Потом поймал себя на мысли: «Какая ей разница, в чём я?» Тем не менее, оставил всё как есть и в седьмом часу вечера сел в маршрутку. Спустя полчаса передо мной снова предстало блеклое девятиэтажное чистилище.

– Какая погода сегодня? – спросила Анна Евгеньевна, когда я вошёл в микроприхожую.

– Прохладно и дождливо. Кажется, первый в этом году дождь. Пока ещё не такой сильный, даже по-своему приятный.

– М-м… – задумчиво кивнула она.

– А не хотите прогуляться?

– Прогуляться? О, нет, что вы. Куда же я сейчас пойду?.. Я ведь с гипсом… Это будет долго.

– И правда. Глупо было Вам это предлагать…

– Погулять было бы здорово, – улыбнулась она. – Но лучше не сегодня.

Мы устроились, как и в прошлый раз. Я сел у стола со швейной машинкой, она – на диване. В этот раз он был собран, да и вся комната выглядела более убранной. У меня были некоторые новости об Илоне. Первым делом начал с них.

Она вернулась на учёбу. За последние два дня не прогуляла ни одного урока, даже получила две четвёрки. Правда, пока ни с кем из одноклассников толком не общалась: тихонько сидит на своей задней парте и молчит. Если кто-нибудь к ней обращается, тут же бледнеет, напрягается в мгновение. Но когда понимает, что пришедшее к ней слово имеет отвлечённо-бытовой характер, сразу же заметно расслабляется.

– Она всегда такая, когда стыдится… – произнесла Анна Евгеньевна. – Уходит и затихает, чтобы только никто её не видел.

– Я, кстати, решил поговорить с ней. Вчера.

– Правда? И о чём же?

– О том, что она сейчас чувствует. О том, что все семьи – разные, и это совсем не значит, что какая-то из них хуже или лучше. Просто у всех свои особенности. И зачастую нужно учиться тому, как с этими особенностями жить.

– А что она?

– Да, собственно, ничего. Слушать меня не захотела. Всё было так: я попросил её задержаться после моего занятия, и, когда все ушли, она осталась. Я подумал, что это хороший знак. Но уже после нескольких моих слов она перебила меня и сказала, чтобы я не строил из себя крутого психолога, показала мне средний палец – и ушла. Впрочем, то, что она вообще решила остаться по моей просьбе, для меня уже огромнейшее достижение, поверьте!

Анна Евгеньевна с улыбкой покачала головой:

– На самом деле она совсем не такая.

– Просто специфический возраст, – добавил я.

– Именно, – кивнула Анна Евгеньевна. И заметно призадумалась.

– После того, как я перестала видеть, – заговорила она спустя некоторое время, – я уже не могла быть прежней. И стала её раздражать. Всё время о чём-то просила: то принеси, с этим помоги. На первых порах она молчала: всё выполняла что ни попрошу. А потом однажды стала вспыльчивой, начала меня укорять. Когда я просила её погулять со мной, стала исчезать: якобы торопится по важным делам. Тогда я ещё и не догадывалась, что моя дочь стыдится меня. Для их возраста ведь чрезвычайно важно, как ты выглядишь в глазах других…

– Есть такое, – согласился я.

Минута пронеслась в молчании. Изредка я поглядывал на ту самую стену. Пока что никаких звуков не было. Лишь дождь однообразно колотил по окну.

– А давно это случилось? Ваши глаза… – спросил я осторожно.

Анна Евгеньевна слегка приспустила голову.

– Около трёх лет назад.

– Как это произошло?

Она тяжело вздохнула.

– Вы знаете… я бы не хотела говорить об этом. Я просто не вижу – и всё. Давайте не будем думать о причинах. Сколько уже ни думай и ни говори, толку никакого. Это в прошлом. И ничего не вернуть и не исправить.

– Но ведь сейчас делают операции на глаза…

– Делают. Невероятно дорогие. Таких денег мне не сыскать. Нет на это никаких сил. Как и никакой гарантии, что это поможет.

– Понятно…

Снова замолчали. Я медленно пил горячий какао. Дождь за окном усиливался, тучи полностью заполнили небо.

– Если вы не против, я хотела бы у вас кое-что спросить, – сказала Анна Евгеньевна.

– Спрашивайте.

– Почему вы решили пойти учиться на психолога?

– О, это очень сложный вопрос…

– Но ведь должна же быть какая-то явная причина, почему вам захотелось помогать людям. Мне просто интересно, откуда он рождается, этот зов? – Невидящий взгляд Анны Евгеньевны был направлен на меня. – Может, у вас настолько чистое и доброе сердце, что вы всегда готовы поддерживать людей в самых сложных ситуациях? Или, возможно, при мысли, что вы можете помогать людям, вы просто чувствуете себя более хорошим и правильным человеком? Или, может, это дар свыше? Может, вы несёте что-то от Бога?