Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

Что ж, теперь во-вторых. Помимо прекрасного отдыха, в огромном доме мои шансы

столкнуться с Рафаэлем и получить взбучку стремились к нулю столь уверенно, что в

груди разливалось тепло. Это было как дар небес — насладиться своей жизнью, насладиться тем, что тебе всё же предоставили. Хотя… слукавлю, если скажу, что

именно так я бы и поступил пару лет назад. Нет, скорее бы заперся в отдельной

комнате и выходил бы исключительно на завтрак. Понимание того, что это рано или

поздно закончится, подстёгивало меня, и я жадно брался за всё, что только мог. По

чести сказать, я порой забывал про музыку, но всё же посещал музыкальную комнату и

вспоминал всё то, что помогало поддерживать себя в нужной колее. Но порой

становилось жутко. И это самое «порой» приходилось исключительно на ночное время

суток, когда б льшая часть обитателей и гостей поместья погружалась в сон. В эти

оо

часы кромешной незыблемой тьмы страшно было не то что в коридор выйти, но и

спустить ногу с кровати, хотя я никогда не страдал трусостью. Это случилось на

четвёртый день нашего пребывания в доме Гото. Приятно уставший после погружения в

прохладную реку, я брёл обратно к усадьбе, готовый завалиться на постель и уснуть

без всяких уговоров своей персоны. А это, надо сказать, было исключительно редким

состоянием, которое я старался не упускать. До того я сделал отчётный звонок Мику, но скорее из желания насладиться его голосом и ехидными замечаниями, чем на самом

деле рассказать про свой день. Бар процветал. Мик воспользовался оставленной мною

схемой перестройки, и новый вариант пришёлся заядлым посетителям по вкусу. Я знал, что пройдёт немного времени и о нём будут знать в каждом уголке Токио. Мне лишь

хотелось, как и прежде, быть рядом с ним, слушать его байки и следить за

мастерской, слаженной работой его рук.

Вдохновлённый, приятно уставший, я плёлся по лесу босиком, держа кеды в руках.

Опавшие сухие листья приятно кололи ступни, прохладная трава успокаивала своими

прикосновениями, и оттого мне было хорошо. Когда же в подлеске раздался треск, я

замер, как кролик перед удавом. Именно тогда до меня дошло, что такого особенно

неприятного было в поместье и прилежащих к нему территориях. Тишина. Как человек, живший в городе, одном из самых шумных и густонаселённых, я привык к гомону на

улице в любое время суток. Машины, кондиционеры, проезжающий где-то под землёй

поезд метро, люди — от них всегда исходит шум. Но, оказавшись далеко за городом, я

погрузился в тишину. И мне бы радоваться, наслаждаться, отдыхать. Да, здесь шуршал

ветер, да, возле реки можно было услышать её шумливый, болтливый поток, да, внутри

поместья разговаривали люди. Но ни птиц, ни сверчков, ни цикад. Словно они не

собирались здесь находиться и обходили это место стороной. И внезапно раздавшийся в

ветвях шум напугал меня тогда безумно. Несколько секунд я надеялся, что брат

вздумал надо мной пошутить и с хохотом свалиться мне на голову, но какой-то другой

инстинкт, надо полагать, самосохранения, заставил моё тело рвануться с места и

броситься прочь из леса. Меня трясло от ужаса, и я вовсе не желал знать, что

гонится за мной. А ведь за мной гнались: было явно слышно, как нечто огромное с

силой опускает лапы на землю, как выдыхает и вдыхает с рычанием. Я готов был даже

поклясться, что чувствую горячее дыхание на собственном затылке, но не торопился

оборачиваться и смотреть, что это была за дьявольщина. Когда я споткнулся о корень

и кубарем полетел по земле, то уже был морально готов к смерти, но всё равно

подорвался на ноги и бросился наутёк прямо к воротам, где и остановился убедившись, что, вроде бы как, за мной больше не последуют. Прислонившись спиной к воротам, я

попытался перевести дыхание. В боку кололо, голова шла кругом — спортсменом я

никогда не был и понимал, что сигареты меня рано или поздно убьют. Выдохнув, я

посмотрел в сторону леса и невольно почувствовал: по спине побежали мурашки и потёк

ледяной пот. Последние лучи заходящего солнца мазнули по корням деревьев, вдоль

которых металась тень. Тряхнув головой, я прижал очки к самой переносице, напряжённо вглядываясь в странный, совершенно точно нелюдской силуэт. Скорее это

было похоже на очень большого льва. «Окстись, Арти, какие, на хер, львы в Японии?!

Тут поблизости даже зоопарков нет! — истошно завопили мысли, но ведь я привык

верить своим глазам: несуразное существо хлестало изогнутым хвостом, затем задрало

лохматую голову и издало низкий рёв. — Надеюсь, ты страдаешь над неудавшимся

ужином, а не созываешь родню».

Толкнув ворота, я просочился на территорию молчаливой усадьбы и вскоре поплёлся в

ванную, хотя колени всё ещё дрожали от страха, а селезёнка отзывалась про меня

самым нелестным образом. Уже сидя в прохладной воде и глядя в потолок, я задал себе

весьма полезный и ничуть не странный вопрос, пусть и риторический, пусть и с

философским подтекстом: «Какого лешего это было?». Дрожащий голос отразился от

стен, вернув мне сказанное, но не ответив на проблему. Откуда здесь взяться льву?

Разве что он когда-то был котёнком загадочного господина Гото, а потом вдруг