Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

одном: он не на шутку взволнован и напуган. Взгляд его, обращённый на меня, становился всё более паническим, и я даже попытался поддержать его улыбкой, но

вышло слишком криво и нервно. Когда мы добрались до места, где я обычно забирался в

реку, мужчина остановился, приподнял голову и засмотрелся на ветви деревьев, что

почти переплетались между собой. А затем улыбнулся мне и, неожиданно взяв за руку, склонился, поцеловав тыльную сторону ладони прохладными губами:

— Спасибо вам, юноша, вы нам очень помогли. — Голос его точно наполнился низким

мурлыканьем, оглаживающим слух, и новые толпы мурашек расползлись по моей коже. А

затем он отпустил мою кисть, оглянулся на своего спутника и кивнул на

противоположный берег реки.

Они ушли, так и не попрощавшись, и через пару мгновений я потерял их из вида, хотя

судорожно всматривался в полумглу между стволами деревьев. Место, где моей кожи

коснулись губы необычного по всем параметрам странника, словно горело и молило о

новом даре, а я ещё некоторое время стоял на том месте, как идиот. Я хотел

закричать, рвануться за ними, только чтобы вновь ощутить взгляд этих аметистовых

глаз, обращённых лишь ко мне.

— Что это была за чертовщина? — почти по слогам выдохнул Сэто, когда я обернулся к

нему, наконец выйдя из ступора.

— О чём ты? — Голос мой непозволительно дрожал, равно как и сердце. А в голове

билась мысль, что мне стоило пойти за ними, хоть у меня на то и не было причин.

— Что за тарабарщину ты нёс?

— Не понял?

— На каком языке ты вообще говорил, придурок?

— На японском, конечно же, — я тряхнул головой и двинулся в сторону усадьбы, силясь

отогнать от себя образ обольстителя в чёрном плаще. — Просто надо меньше тупых

сериалов смотреть, небось мозги не атрофируются.

— Я серьёзно, Артемис. — Брат поймал меня за плечо, останавливая. — Ты говорил на

каком угодно языке, но только не на японском.

— Что я, думаешь, не замечу, если начну говорить на английском или французском? — Я

нервно дёрнул плечом и продолжил прерванный путь. — Давай возвращаться. Мне ещё

хочется успеть прокатиться верхом.

Сэто буркнул себе под нос нечто сомнительное и, несомненно, оскорбительное, но тем

и ограничился, и на том спасибо.

Так прошла первая неделя в доме загадочного господина Гото, столь любезно

приютившего нас под своё крыло. Эти воспоминания до того сладки и упоительны, что я

до сих пор позволяю себе закрыть глаза и вспомнить тот чистый воздух, те пустынные

переходы усадьбы, тот шелест ветра, тот топот копыт и эту поразительную лёгкость

абсолютно невинного человека. Чёрт бы с ним, с Сэто, с Миком, с этими

беспорядочными любовными метаниями, с Рафаэлем и его замашками. Именно тогда я был

абсолютно свободен.

А затем однажды утром стук в дверь оповестил нас с Сэто о том, чем может оповестить

нас Тадаши.

— Рад сообщить, что сегодня ночью господин Гото вернулся и желает видеть всю семью

Акио за завтраком через час и пятнадцать минут. — Кажется, старик расцвёл оттого, что его начальник снова поблизости, и это не могло не смешить, однако я лишь сонно

кивнул. — А также он сказал, что будет благодарен, если молодые Акио соизволят

привести себя в приличный вид, соответствующий положению их семьи, а не «двух

дьяволят, готовых изваляться в грязи при первой же возможности». Это означает, что

он просит вас не надевать одежду городского стиля и придерживаться правил этикета.

— А говна на лопатке он не хочет? — сонно гаркнул Сэто, накрывая голову подушкой, дабы не слышать монотонное гудение дворецкого.

— Смею заверить молодого господина, что подобными прискорбными блюдами господин

Гото не увлекается, — не поведя и бровью, хладнокровно отозвался Тадаши, кивнул мне

и покинул комнату.

Заставить брата надеть рубашку оказалось сложнее, чем научить попугая говорить, и я

был готов сам сорвать с себя одежду от злости. Впрочем, выслушав мою ругань и

мольбы, младший смирился и всё же застегнул пуговицы рубашки, а сверху накинул

жилетку. Я же позволил себе одеться только после того, как принял прохладный душ.

Столовая находилась с восточной стороны дома, и большую часть стены здесь занимало

окно. Огромное, от пола до потолка, оно было снабжено широким подоконником и

множеством подушек, пледов и прочих приятных вещей, которые помогали согреться в

дождливую погоду и не впасть в отчаяние. Сейчас же её заливал приятный тёплый

ровный свет. К моему удивлению мы с Сэто явились первыми и обнаружили, что, кроме

нас, здесь никого нет. Обычно эта локация была шумной и несколько странной, но мне

всегда нравилось наблюдать за теми, кто посещал этот дом. Эти люди говорили на

разных языках, некоторые из которых я был не в силах не то что понять, но и

распознать: они жестикулировали и обменивались новостями. И вместе с тем было в них

что-то такое, что их всех делало… родными. Я не могу описать это чувство, но мне

казалось, будто меня с ними что-то связывает. Теперь же тут было тихо и пустынно, точно все разбежались.

— Позвольте проводить вас в малую столовую, — нежданно-негаданно явился Тадаши, точно чёртик из табакерки, и повёл нас прочь. — Господин Гото пожелал разделить