Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

оставляла свои безнадёжные попытки достучаться до меня. После первого дня в офисе, зелёный от местной пищи, я готов был сделать что угодно, лишь бы быстрее оказаться

в уже своей комнате в доме Акиры. И не трудно представить моё удивление, когда, спустившись вниз и выйдя на улицу, я обнаружил у входа в здание собственную мать. И

ладно, если бы она просто проходила мимо, но она определённо ждала. Меня. Я было

рванулся в сторону парковки, но она опередила меня и вскоре уже выросла передо мной

как из-под земли.

— Арти, постой. — И, хоть она пыталась говорить мягко, я уже заранее влез в

бутылку, а потому взглянул на неё волком. — Я привезла твои вещи.

— Вот как? Отказалась от идеи вернуть меня под юбку? — Я скрестил на груди руки и

вскинул бровь. — Вот так спасибо.

— Я не отказалась. Но на твой выбор всё равно не смогу повлиять. — Андреа кивнула

на машину, куда я и подошёл, и достала из багажника приличных размеров сумки, которые сразу навели меня на вопрос: «Где это она взяла столько „моих“ вещей?».

Когда я забирал у неё эту тяжеленную ношу, она всё же взяла меня за руку и

погладила по тыльной стороне ладони, сдерживая всё более выразительные лелейные

нотки в своём голосе. — Сэто скучает по тебе.

— Восхитительно, — огрызнулся я, закидывая сумки на спину, а затем отдёрнул от

матери руку. — Мам, перестань. Я не собираюсь возвращаться. Не в ближайшее время.

— Акира не… Хм, не сделал тебе ничего дурного? — Теперь в голосе женщины

послышались нотки неестественной настораживающей тревоги. Она смотрела на меня

почти с подозрением.

— Шутишь? Я от него за месяц добрых слов слышал больше, чем от Рафаэля за всю мою

жизнь. Прости, мне надо идти.

Мать всё же улыбнулась, затем подалась вперёд и крепко обняла меня. От её волос

едва ощутимо пахло шоколадным шампунем, а сама она словно недавно вышла из

оранжереи: свежий цветочный запах легко щекотал моё обоняние. Вредничать и злиться

мог я сколько угодно, но почему-то в эту секунду не выдержал и всё же обнял её в

ответ. Пусть эта женщина не всегда могла защитить меня от нападок отца, но всё же

была моей матерью.

Тем же вечером, как только меня перестало выворачивать наизнанку, я стал разбирать

привезённые ею вещи. Забавно, но помимо одежды она даже собрала подарки дяди —

бесчисленные книги. И среди них я нашёл альбом. Я никогда не страдал особой любовью

к фотографиям, да и не любил рассматривать их, но всё же сделал это. На первой

странице разместилась чёрно-белая фотография, на которой запечатлели совсем ещё

маленькую девочку лет семи, что с гордым видом восседала на руках, скорее всего, собственного отца. Казалось, я готов был ко всему, но несколько минут — и я всё

равно завис, поражённый его внешностью. На вид ему было около тридцати лет, только

длинные волосы были абсолютно белы, как свежий снег. В светлых глазах, обращённых к

малютке, теплились свет и любовь, но, пожалуй, на этом все его отцовские чувства

заканчивались. По крайней мере на этой фотографии. Девочка же, наоборот, лучилась

задором и счастьем, улыбалась от уха до уха, обнимая отца за шею. Вытащив

фотографию, я перевернул её и присмотрелся к витиеватым латинским буквам: «Артемис

и Андреа Акио» — коротко значилось там. Ни дат, ни хоть какой-то исторической или

географической отсылки. И тогда я впервые увидел своего деда, пусть и не вживую.

Остальные фотографии меня мало заинтересовали: там было слишком много Сэто и

Рафаэля.

Вынырнув из собственных мыслей, я тряхнул головой и выпрямился на сидении, пытаясь

не задремать снова. Вдалеке уже был виден Кавасаки, что побудило меня приготовиться

к очередному, не слишком приятному, дню. И хотя особо занимательной работу у Акиры

было трудно назвать, да и чересчур важной или требующей творческого подхода, но

платили там вполне хорошо. Хотя, учитывая цены вокруг и соотношение иены и

остальных валют, мне могло бы быть туго. Если бы моя светлая голова думала о том, что происходит вокруг, если бы не воспринимал жизнь как данность — возможно, всё бы

сложилось иначе. Но а я-то, как последний идиот, не верил: если тебя берёт под своё

крыло некий не слишком чистый на руку делец — ничем хорошим это не кончится. Но

идиот в лице меня торопился. Он делал ошибки одну за другой. Великолепно и блестяще

заводил самог себя в ловушку. А другим и вовсе не приходилось ничего делать: он

оо

прекрасно справлялся со своим самоуничтожением.

В кабинете работал кондиционер, но окно всё равно пришлось приоткрыть, ведь осень

выдалась жаркой. От далёких заводов тянуло дымом, небо было серым, а по улицам и

вовсе скользил блеклый смог. Однако насладиться прохладой и чистотой у нас не было

времени, и я, бросив портфель возле стола, вскоре уже поднимался в зал совещаний, в

одной руке придерживая чашку с кофе, а в другой — ноутбук. На подобное фамильярное

отношение к работе Акира смотрел сквозь пальцы, ведь его требования я выполнял, а

другого от меня никто и не хотел. Некоторые особо ретивые любители правил, правда, первые несколько недель пытались меня шпынять, но Рафаэль великолепно научил меня