Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

— Ты многое успел откопать. Не ожидал от тебя подобной прыти. И почему я всё время

забываю, что работаю с Акио? — На мой вопросительный взгляд он лишь качнул головой

и вернулся на своё место. — И вот он я, здесь, по задумке вышестоящих и сильных

мира сего вроде бы отбываю срок, как в тюрьме. Согласно их плану, я должен был уже

двести лет как зачахнуть без магии, сдаться и на коленях умолять о том, чтобы мне

разрешили вернуться в родные края. Кстати, мистер Лиам, с которым я недавно

встречался, один из «проверяющих» — тюремщиков, если тебе угодно. Ему нравятся

местные табак и алкоголь, но он это никогда не признает. И я бы не советовал тебе с

ним пересекаться.

— С чего бы вдруг? — Надо было видеть лицо Акиры, когда я пересилил себя и, на

секунду зажмурившись, наконец заговорил. Хрипло, натужно, едва слышно, но

заговорил. После этого его так перекосило, словно ему в рот выдавили целый лимон, не меньше. От усердия кровь сочилась из носа, марая белоснежную рубашку, но мне

было плевать. Немного погодя я пришёл в себя и взглянул на Акиру.

— Ты ещё не понял? — Гото иронично изогнул брови и губы в слащавой улыбке. —

Кажется, я всё же переоценил тебя.

— Не тяни меня за ноги, Акира, выкладывай. — Я приложил ладонь к носу, пытаясь хоть

как-то спасти собственный костюм, но он уже был безвозвратно потерян.

— Как ты думаешь, откуда вдруг взялась семья альбиносов? Не из лаборатории, не так

ли? — со снисхождением поинтересовался он, закидывая ногу на ногу. — Ты ведь всегда

чувствовал себя не на том месте, не так ли? Что ж, можешь поблагодарить своих

родителей. Как думаешь, от кого они скрывались? От кого вас прятали?

— Тпру, — я приподнял руки, пытаясь справиться с навалившейся на меня информацией,

— нельзя так просто набрасываться на человека и говорить ему: «Ты волшебник, Гарри».

— Человеку ли? — мужчина приподнял бровь, глядя на меня весьма испытующим взглядом.

— Кем бы твоя семья ни была, это точно не люди. Уж поверь мне на слово.

— Так, всё, хватит с меня. Болтай, что хочешь, демонстрируй, что угодно, но я не

верю тебе ни на йоту. — С этими словами я опрокинул в себя остатки кофе.

— Вот что мы с тобой сделаем, Арти. — Тот придвинулся к компьютеру и, набрав что-

то, щёлкнул несколько раз мышкой. Принтер его зашуршал, а затем выплюнул листок, который мужчина и протянул мне. — По этому адресу живёт, хм, человек, который

поможет тебе адаптироваться.

— Адаптироваться? — я вскинул бровь, выражая столько сарказма, сколько моя

физиономия могла вынести и при этом не треснуть от усердия. Вдавив сигарету в

пепельницу, я встал из кресла, а затем забрал у мужчины всё ещё тёплый лист с

картой и подробными объяснениями, как проехать. — Признайся, что ты от меня хочешь, Акира?

— Увидишь. — Мужчина вытащил из кармана ключи от машины и кинул их мне; я удивлённо

поглядел на них, затем обратно на Гото. — Считай, что это экзамен.

— Чем дальше я закапываюсь в это дерьмо, тем меньше мне нравится. Если меня поймают

в твоей машине, сам будешь виноват. — Прихватив свой портфель, я на едва гнущихся

ногах вышел из кабинета. От моего окровавленного вида секретарша мигом заохала.

Поглядев на испачканную морду и рубашку в отражении, я со вздохом заглянул обратно

в кабинет. — Заеду домой, сменю одёжку.

Гото одобрительно кивнул и замахал рукой, выпроваживая меня. Сказать, что я

чувствовал себя странно, — ничего не сказать. У меня было такое ощущение, словно бы

меня подвесили за ногу на балконе, встряхивая за верёвку и заставляя любоваться

перевёрнутым миром и шныряющими внизу людьми. Дрожь до сих пор скручивала мои

органы, конечности были ватными, а в голове, которую так любезно просканировал

Акира, царила гулкая пустота — хоть шаром покати. Когда я плюхнулся на сидение

машины, силы готовы были меня совсем покинуть. И первое, что я сделал, — нет, не

закурил, не позвонил Мику в истерике, а повернул к себе зеркало заднего вида, осмотрел себя в узком стекле, пытаясь понять, чем же я не человек. Руки, ноги, голова, сердце на месте, молнии и огонь вокруг себя не раскидываю, мертвецов не

слышу, и на том спасибо. Потерев шею, я пнул дверцу машины, а затем закрыл её и

пристегнулся, пытаясь унять себя. Где-то в глубине души моё второе я всё ещё

надеялось: сейчас я открою глаза и очнусь в своей старой ледяной комнате, а потом

спущусь в кухню, где услышу нечто оскорбительное от отца, и всё будет, как раньше.

Но тут в игру вступила моя слабость — гордость. Я ни за что бы не побежал

прятаться, тем более от себя, просить прощения, только оттого, что не знал, куда

свернёт моя дорога. Мне не хватало ума на то, чтобы сдаться и признаться самому

себе в том, что я боюсь. В тупом молчании, царившем даже в мыслях, я добрался до

поместья Акиры и, ничего не сказав Тадаши, встретившему меня в холле, поднялся в

личную комнату. Ледяной холод пробрался даже сюда. И я как никогда остро понял, что

его источником был вовсе не отец, а я сам. Стащив с себя пиджак и рубашку, я

вытащил из шкафа плотную чёрную толстовку и с удовольствием напялил её на себя в