Эффект бабочки в СССР

Но поделать я с этим ничего не мог. Бабочка уже топнула ножкой, камешек пустил круги по воде, маховик запущен… Остается только ждать и пожинать плоды. Ну, к кому я сунусь со своими предсказаниями? В Контору Глубокого Бурения? Так запрут же и в мозгах ковыряться начнут, это как пить дать. И никакой Сазонкин не поможет, а на нашего Машерова у них свой Андропов найдется — он сейчас в силах тяжких, у самого престола… Хреновый из меня попаданец и прогрессор, а?

* * *

В отличие от ишака, пакистанцев достреливать никто не стал. Их обыскали, раны — обработали, сломанную ногу — зафиксировали. К двум выжившим добавился третий — тот, который пытался сбежать на ишаке. Он ударился головой при падении и лежал без сознания, придавленный мертвым ишаком. Теперь трусливый контрабандист пришел в себя и выслушивал от своих подельников и товарищей по несчастью гневные отповеди. Ну да, они имели полное право его обвинять — даже в одиночку, вооруженный китайским автоматом на узкой козьей тропке давший стрекача пакистанец мог бы доставить разведчикам массу проблем. Но для этого нужно было упереться рогом и начать воевать, а эти барыги воинами не были.

Второго ишака тоже было жалко, если честно. Тоже — не в смысле так же, как и раненых барыг, а в смысле — так же, как и первого ослика. Чем животинки-то виноваты? Это хозяева у них — контрабандисты и преступники, а животинки тут совсем ни при чем. Может, попадут теперь в свой ослиный рай…

Когда вертушки Кандаурова зависли над ущельем, солнце уже клонилось к закату, а бывший толстяк, сбросивший вес из-за потери мешочков с лазуритом, выглядел совсем плохо: из него вытекло много крови, пакистанец побледнел и дышал тихо-тихо, едва заметно. Герилович, видимо, своим выстрелом перебил ему какой-то крупный кровеносный сосуд, и теперь переживал, что теряет такого ценного «языка».

На каменистую площадку с борта ведущей «восьмерки» выпрыгнул похожий на Гойко Митича бортмеханик и принялся за свои шаманские танцы, управляя движениями вертолета. Конфискат и трофеи — наркотики, самоцветы, оружие — закидали в кандауровскую «восьмерку», прибалт-индеец, помогал нам затаскивать в нутро вертолета пленников.

Когда всё устаканилось и вертушки взяли курс на Файзабад, я уже пристроился было подремать, приткнувшись у перегородки, отделявшей десантно-грузовой отсек от кабины. Но «индеец» Эдгар подсел ко мне и попросил, протягивая измазанную то ли мазутом, то ли машинным маслом руку:

— Скажи, Белозор, что там у меня дальше будет, а? Вернусь я вообще в Вентспилс? Глянь, чего тебе стоит? Не, ну если тебе это чего-то стоит…

Вот и что мне было делать?

* * *

Файзабад был городишком глухим, практически изолированным. Он по большому счету не имел постоянной связи с внешним миром, и виной тому — отсутствие нормальных дорог. Грунтовки нужную интенсивность коммуникаций обеспечить не могли, а путей сообщения с твердым покрытием — мощеных, асфальтовых, бетонных — тут издревле не водилось. Советский гарнизон располагался километрах в пяти восточнее города, в излучине реки Кокча.

Сам город был известен тем, что тут вроде как хранился халат пророка Мухаммеда. Он и получил свое название в тысяча шестьсот дремучем году в честь этого знаменательного события — прибытия реликвии на хранение. До этого назывался по-другому.

Основной заработок местных — ремесло и торговля. На двух базарах тут продают и покупают шерсть, ткани, соль, сахар, чай, краситель индиго и всякую мелочевку. Живут тут таджики и узбеки, и в самом городе особой дичи не творится… А вот вокруг города и по всему Бадахшану — проблем вагон и маленькая тележка. Но, как выяснилось, заниматься ими мы не будем. Другие разберутся — капитально!

Об этом мне рассказал Эдгар, довольный хорошими перспективами на будущее, которые я наговорил ему в вертолете. Он пообещал никому не говорить ни слова о предсказаниях, и по мере сил не добавлять зла, после чего, закончив тыкать в иллюминатор пальцем, показывая мне местные достопримечательности с высоты птичьего полета, отправился выполнять свои непосредственные обязанности: машины снижались.

Когда мы сели и выгрузились, Герилович сдал пленников местному особисту а меня определил в штаб — то ли блиндаж, то ли землянку невероятных размеров. Он даже уговорил местного писаря поделиться печатной машинкой — в вечернее время, чтобы товарищ спецкор из «Комсомолки» мог поработать.

И плевать ему было, что товарищ спецкор спать хотел. Родина сказала надо, значит, материал будем передавать по телефону или по рации — был и такой способ связи. Требует страна материал про героическую борьбу с пакистанской наркомафией незамедлительно — значит, давай, Белозор, стучи по клавишам, ваяй нетленку!

Зачем-то нужна была эта статья хозяевам самого большого в стране аквариума — но это были интриги явно не моего уровня.

— И про шафран мне распиши, что знаешь. Очень интересная мысль, на самом деле, — сказал разведчик, поставил передо мной жестяную кружку с очень сладким и очень горячим чаем, невесть откуда добытым, похлопал по плечу и ушел по своим очень важным делам.