Эффект домино

Анна пожала плечами, думая о своем. Она отвернулась и, отойдя к окну, села на широкий подоконник с брошенными на нем яркими подушками. Воображение в красках рисовало Бриара, сраженного и истекающего кровью. Арнольд тоже подошел к окну. Эта девушка, удивительная, такая не похожая на девушек его окружения, влекла и манила своей силой, величественностью и глубиной. Она была равная ему, мужчине, нисколько не пасовала перед ним, не опуская взгляд, не понижая голос. Он мог бы ее сломать, взять силой, но это перестало быть ему интересным. Ее чувство к нему должно было стать ответным дорогим подарком, он уже не хотел чувствовать себя завоевателем или охотником. Он хотел пробудить в ней ответное чувство.

– Я подожду, – тихо проговорил он, – у меня есть время, как и тогда… я подожду.

А потом, позвав слугу, попросил проводить Аврору в ее комнату. Старый слуга, при виде девушки смахнув слезу, низко поклонился, а в его глазах читался вопрос: «Как такое может быть?».

– Я не Аврора! – прокричала она. – Это ложь!

– Она не в себе, – нежно улыбнувшись и посмотрев на Анну, сказал Арнольд и, вплотную подойдя к ней, тихо добавил, – не делай глупостей, душа моя, тебя будут тщательно оберегать.

Анна в бешенстве развернулась и пошла за слугой, успокаивая себя:

– Ничего, и на моей улице будет праздник!

Комната, в которую ее привели, была большой и светлой, а внутреннее убранство мало чем отличалось от ранее виденного: сочетание старины и современности, изысканности и красоты.

«Не лучше ли вместо того, чтобы бесконечно сокрушаться, немного отдохнуть, а затем поискать другие средства избавления из заточения», – мрачно подумала она, злясь на себя за несдержанность.

Раздраженная, усталая и готовая расплакаться вынужденная заключенная, села на кровать и попыталась собраться с мыслями, но сон милосердно унес ее усталое сознание в страну грез.

Глава 42

Несмотря на сгустившиеся облака, дождь так и не пошел, ночь выдалась тихой и теплой. Зрители и участники городского гулянья постепенно расходились по домам. Площадь и прилегающие к ней улицы пустели, затихали. Музыканты прощались с последними слушателями и с гаснувшими одна за другой, как театральные прожекторы, звездами. Только пыль некоторое время еще крутилась в красных лучах восходящего солнца.

Очутившись в холле гостиницы «В гостях у Тео», Бриар с интересом огляделся. Здесь топтались еще не угомонившиеся посетители и постояльцы, требуя продолжения праздника. Сам хозяин был в холле и давал указания сбившейся с ног прислуге. У камина с декоративно расставленными поленьями было свободное место за столом, куда Бриар и зашагал через широкий холл.

Но не успел он усесться и сделать заказ, как дверь гостиницы тихо отворилась, и в холл вошли двое: высокий представительный мужчина со спящим ребенком на руках и женщина, ему под стать. Они с некоторым беспокойством уставились на толпу гуляющих. Мужчина, прижав спящего ребенка посильнее к груди, старался как можно незаметнее пройти через толпу к лестнице. За ним шла женщина, уткнув глаза в пол. Бриар видел, что, ступив на первые ступеньки, они с облегчением выдохнули, а потом, переглянувшись, легко взбежали по лестнице, ведущей наверх, и вскоре скрылись из вида, затерявшись в глубинах необъятного коридора.

– Их ведь было четверо? – подумал он, а потом встал, постоял с полминуты, отрешенно наблюдая за веселящимися, и пошел следом за парой к широкой лестнице.

Бриар вошел в комнату почти следом за ними. Мужчина еще не успел положить ребенка на кровать, они так и застыли, испытующе глядя друг на друга. Женщина хотела что-то сказать, но только прижала к сердцу руку и тяжело дышала. Бриар, широко улыбнувшись, поднял руки и показал ладони.

– Жак, Мария, я прошел к вам с миром, – примирительно сказал он, – для вас я открыт, вы можете читать мои мысли. Они со страхом смотрели на Бриара и, казалось, проглотили языки.

– Ну же, друзья, – опять спокойно произнес Бриар, – положите малышку и поговорим.

Пара опять переглянулась, впрочем, для общения им не нужны были слова, они прекрасно обходились без них. Мужчина, кивнув, ушел в соседнюю комнату, а Мария, прикусив нижнюю губу, с трудом старалась сдержать набежавшие слезы. Чтобы хоть внешне сохранить спокойствие, она начала раскладывать кружки, блюдца и сладости для чаепития. Жак вернулся минут через пять.

– Спит беспокойно, – озабоченно проговорил он, пронзительно взглянув на Бриара, – словно чувствует что-то, – а потом, улыбнувшись, добавил, – садись, Бриар Конте, поговорим.

Война приучила их скрывать за улыбкой истинные чувства, сдабривать и хлеб, и разговор, только в компании собратьев от этих улыбок не было никакого прока.

– Пересказывать всю мою историю, я думаю, не имеет смысла, – сказал Бриар, присаживаясь, – вы все знаете. Ведь так?

– Да, – почти хором ответили супруги.

– Тогда вы понимаете, что повлиять на эти события я не мог. Мать моего ребенка умерла, а Диана стала изгоем, лишившись единственного любящего ее человека. Я пришел исправить эту несправедливость: у Дианы снова будет семья.