Эффект Достоевского. Детство и игровая зависимость

Для начала мы хотели бы изложить основные аргументы теории социального научения. Мы «учимся» друг у друга, наблюдая за поведением других людей и копируя то, что они делают и говорят¹. При этом мы отслеживаем реакцию на те или иные поведенческие формы и в зависимости от нее выбираем, какое именно поведение хотим перенять в качестве своего собственного. Если поведение приводит к хорошему результату, например восхищению или вознаграждению, то мы стремимся делать то же самое. Наблюдение плохих последствий (таких как негативная реакция или наказание), напротив, заставляет нас избегать подобных форм поведения. Кроме того, когда мы восхищаемся кем-то или уважаем кого-то, мы также с большей вероятностью будем копировать поведение этого человека[19]^[20], подсознательно стремясь получить такую же награду в виде признания и восхищения. Многие люди равняются на родителей, братьев, сестер и друзей. Именно поэтому они выстраивают свое поведение по их образцам.

В рамках нашего исследования именно социальное научение стало тем ключевым фактором, который позволял определить, станут ли наши участники сначала игроками, а потом – игроманами. Как мы выяснили в предыдущей главе, само приобщение к азартным играм уже увеличивает шанс того, что человек станет игроманом. Однако эта вероятность становится еще выше, если он привыкнет ассоциировать азартные игры с вознаграждением или получением легких денег. Мы проанализировали биографии игроков, доступные онлайн и в печатном виде, и выяснили, что в 64 % случаев они «научились» азартным играм в детстве. Таким образом, идея социального научения помогает объяснить, почему проблемное игровое поведение так часто передается из поколения в поколение. Дети игроманов, как правило, подвергаются влиянию своих родителей и с большей вероятностью перенимают их поведение как свое собственное.

Другая интересная и важная вещь, которую следует отметить, заключается в том, что Достоевский, опять же, является исключением из этой части нашей теории. Его игроманию нельзя объяснить социальным научением. Это позволило нам выдвинуть гипотезу о том, что некоторые люди – хоть их и меньшинство – склонны к патологическому игровому поведению. Именно к этой категории принадлежал Достоевский. Вероятнее всего, люди такого типа имеют более выраженную патологию (например, детскую травму), чем другие проблемные игроки. Поэтому им также труднее избавиться от игровой зависимости.

По понятным причинам у тех наших участников, чьи родители были проблемными игроками, вероятность развития интереса к игре была в три раза выше. Кроме того, теория социального научения позволяет объяснить, почему некоторые люди становятся проблемными игроками, даже если их родители играли редко или умеренно. Вероятно, такие игроки научаются компульсивному поведению из другого источника. При этом люди, которые не подверглись такому социальному научению, вообще не умеют играть или плохо относятся к азартным играм. Вероятность развития игромании в этой группе гораздо ниже, и далее в главе мы подробнее обсудим почему.

Первый этап социального научения: наблюдение

Семья

Чтобы скопировать или перенять чье-то поведение, мы должны сначала понаблюдать за ним. Это наиболее актуально для детей проблемных игроков: они видят своих родителей дома за игрой, сталкиваются с проблемами, порожденными игровой зависимостью, либо испытывают и то и другое. Во многих семьях азартные игры считаются традиционным развлечением на семейных встречах или во время особых праздников (об этом шла речь в предыдущей главе). Другая ситуация – когда азартные игры считаются не атрибутом особых случаев, а естественным и привычным элементом семейного уклада. Таким образом, ребенок с детства привыкает смотреть на азартные игры как на интересный вид досуга, который позволяет еще и заработать легкие деньги.

Некоторые из наших участников сообщают, что их детский опыт участия в азартных играх не ограничивался домом. Родители брали их с собой в казино, залы для игры в бинго, на ипподромы и в подпольные игорные заведения. Кэрол, например, часто ходила с родителями на ипподром, где погружалась в атмосферу азарта. Она вспоминает эти поездки: «Мне нравилось смотреть, как бегают лошади и как люди чему-то радуются и кричат на лошадей. Я не понимала, зачем кричать, ведь лошади все равно быстрее не побегут». Еще до того, как она смогла осознать происходящее, Кэрол уже испытала то возбуждение, которое предлагают игорные заведения. Эта манящая атмосфера продолжала привлекать ее и во взрослом возрасте, только теперь она могла сама принимать участие в игре.