Эффект Достоевского. Детство и игровая зависимость

Большинство наших респондентов познакомились с азартными играми именно так – посредством косвенного социального научения. Однако некоторые узнали об играх благодаря прямому знакомству. Например, в нескольких случаях родители покупали детям лотерейные билеты. Как объяснил один участник исследования: «Он [отец] начал покупать их для меня, когда мне было десять, а потом я время от времени покупал себе парочку». Это наблюдение нельзя считать чем-то новым и удивительным: в литературе описано множество случаев прямого поощрения азартных игр, а некоторые исследования показали, что родители часто играют с детьми в азартные игры[21]. И даже если среди наших участников таких случаев было немного, последствия подобного прямого воздействия могут быть опасными. Иногда родители даже дают своим детям конкретные инструкции и советы. Один из респондентов вспоминает: «Он постоянно объяснял мне, как играть в карты, как делать ставки, все в этом духе». В такой ситуации ребенок не просто решает, что азартные игры – это приемлемый вид досуга, но еще и получает необходимые сведения, чтобы играть и выигрывать. Это поощряет дальнейшее участие в определенных типах игр, поскольку человек уже чувствует себя уверенно и не сомневается в своих способностях.

Таким образом, прямое социальное научение очень способствует формированию интереса к азартным играм, потому что родитель попросту не считает это занятие вредным. Один из респондентов вспоминает: «Когда мы играли с отцом, у нас был лимит в двадцать долларов, а ставка анте – в двадцать пять центов. Он огорчался и говорил, что не может себе столько позволить. Но все-таки играл и выигрывал сорок или пятьдесят долларов. А мне нравился такой лимит, потому что я отлично играл». Во время игры с родителями ребенок оттачивает собственные навыки и учится у более опытных игроков, а родители подают пример и руководят игровым опытом ребенка, обучая его тем или иным формам игрового поведения. Родитель точно определяет, чему именно он хочет научить ребенка, в то время как ребенок концентрирует свое внимание на тех аспектах игры, которые интересуют родителя. Ситуации прямого научения повторяются реже, чем ситуации косвенного, однако они еще больше способствуют формированию игровых привычек, поскольку родитель ясно посылает сигнал о приемлемости этого вида досуга.

Один из участников нашего исследования подвергся обоим видам научения – и прямому, и косвенному – от деда, отца, братьев и сестер. Его дед был игроманом. Он начал учить внука игре в покер, когда тому было всего пять лет:

Он всегда рассказывал мне, что делать. Разучивал со мной покер, почти как алфавит: очень постепенно и в удобном для меня темпе. Играл так, чтобы мне было не слишком сложно, и постоянно меня поощрял. Бабушка была довольна, что дед проводит со мной столько времени, потому что он обычно был весьма резким человеком. А здесь он проявлял больше доброты.

Обучение игре в покер в настолько юном возрасте стало занятием, позволившим нашему респонденту сблизиться с дедом. Вместе с тем это нормализовало для него азартные игры. Его отец тоже поспособствовал формированию положительного отношения к игре: когда сыну исполнилось десять лет, он стал покупать для него книги по тактикам и стратегиям азартных игр. Кроме того, отец активно поощрял его ходить в казино и даже помог ему получить поддельное удостоверение личности. Таким образом, отец и дед оба способствовали прямому социальному научению: один давал книги, другой учил его играть в покер.

В другом похожем случае респондент рассказывает о том, какие ценности и уроки ребенок может извлечь из ситуации, когда ролевая модель поощряет его участие в азартных играх: