Эффект Достоевского. Детство и игровая зависимость

С появлением психоанализа на рубеже веков компульсивное игровое поведение начали рассматривать как болезнь. В дальнейшем статьи Эдмунда Берглера, публиковавшиеся в газетах и популярных журналах в пятидесятые годы, сделали многое для просвещения широкой публики относительно этого заболевания и, возможно, поспособствовали основанию Анонимных Игроков. Сегодня работы ранних психоаналитиков <…> зачастую игнорируют [и] сводят к отдельным афоризмам: так, утверждается, что Фрейд приравнивал игру к мастурбации, а Берглер был убежден, что все игроки хотят проиграть [Rosenthal, Rugle 1994b: 22].

Берглера, как и Фрейда, интересовали причины саморазрушительного поведения, а именно вина и невроз. Зачастую они оказывались результатом детского конфликта между социальными нормами (Сверх-Я) и антисоциальными (либо несоциальными) импульсами. Берглер написал обширную работу, в которой исследовал компульсивных игроков и их поведение. На ее основе была создана первая систематическая модель поведенческих черт, ассоциирующихся с патологическим игровым поведением. По его мнению, компульсивные игроки обладали следующими шестью особенностями:

1. Игрок постоянно рискует.

2. Игра превалирует над всеми прочими интересами.

3. Игрок полон оптимизма и не извлекает уроков из проигрыша.

4. После победы игрок всегда продолжает играть.

5. Сначала игрок может вести себя осторожно, но рано или поздно он ставит на кон сравнительно крупную сумму.

6. Когда ставка уже сделана, а результат еще не известен, игрок чувствует возбуждение[11].

Достоевский подходит под все шесть пунктов, хоть они и основаны на результатах исследований, проводившихся в XX веке. По Берглеру, весь смысл игры связан с удовольствием и возбуждением от ее неопределенности, и зачастую эти чувства даже перевешивают желание (или необходимость) выиграть. Отсюда Берглер делает вывод: если компульсивный игрок не заинтересован в выигрыше, значит, подсознательно он хочет проиграть. Что бы его ни мотивировало – будь то чувство вины, мазохизм или стремление к смерти, – такой игрок не остановится, пока не проиграется подчистую.

Однако в рамках фрейдистской теории Берглер не мог проверить, насколько верна его идея, что в основе игровой зависимости лежит подсознательное и саморазрушительное стремление к поражению. Поэтому Берглер ограничивается рассуждениями, пускай и интересными, предлагая обширный комментарий к позиции Фрейда. Более того, он, как и другие сторонники этой теории, исходит из предпосылки, что любое поведение контролируется силами бессознательного. (См. теорию Фрейда о том, как бессознательное проявляется в ошибках и описках – когда случайность обнажает подсознательные желания, – а также в шутках и каламбурах.)

Десять или двадцать лет спустя, в эпоху Болена и Бойда, научное сообщество уже располагало более солидным массивом психиатрических данных. И, что особенно важно, эти авторы обратили внимание, что при анализе таких данных необходима методология. Как сообщают Болен и Бойд, в большинстве случаев запрос на терапию поступал либо от судебных органов, либо от родственников или друзей. Сами компульсивные игроки редко обращались за помощью. Это означает, что субъектом терапии и последующих клинических исследований становились игроки определенного (и довольно специфического) типа. Именно на этой выборке и основывалась вся фрейдистская теория.

Болен и Бойд отмечают, что в тех случаях, когда компульсивные игроки сами обращаются за психиатрической помощью, игромания оказывается всего лишь одним из симптомов [Bolen, Boyd 1968: 628]. Общий комплекс может включать деперсонализацию, импотенцию, сложности в браке, попытки самоубийства или мысли о самоубийстве. Отдельно хочется выделить три замечания, которые и сейчас представляют интерес. Во-первых, авторы отмечают: «Единственным эффективным видом терапии считается психоанализ. Именно психоанализ и его разновидности чаще всего упоминаются в литературе, при этом сообщается, что показатель его эффективности довольно высок» [Bolen, Boyd 1968: 628]. В наши дни подобные заявления практически не звучат, поскольку исследователи игрового поведения и психотерапевты предпочитают когнитивную терапию.

Во-вторых, как отмечают Болен и Бойд, со времен Фрейда исследователям удалось выявить связь между дисфункциональной обстановкой в семье и склонностью к игромании: