Эффект прозрачных стен

Утром встала – посуды грязной горы, а мне хоть бы что. Собрала вещички, пока никто не видел, все деньги, что были, в карман сунула и уехала в Рослань. В городе была в полдевятого, а центр открывался в десять. Я на скамейку села, стала ждать. Тут меня Мадлен и увидела. Она с мужем своим приехала проконсультироваться насчет суррогатного материнства. Увидела меня и, еще даже не зная, кто я такая, в голове своей решила – это будет моя сурмама. Похожа я будто на какую-то ее дальнюю родственницу. Так мужу и сказала. А он привык все капризы своей жены выполнять. Но это все было гораздо позже. А поначалу пришла Маринка, отвела меня к доктору, и тут мне дали от ворот поворот. Оказывается, для того чтобы участвовать в программе суррогатного материнства, нужно иметь хотя бы одного собственного здорового ребенка. А у меня ни одного. Так вроде все подходит – возраст, резус положительный, а детей нет. Обидно стало до ужаса. Иду, слезы на кулак наматываю, костерю себя почем свет, почему на Пашкин призыв не отозвалась и не обзавелась ребенком. Маринка меня успокаивает – какие, говорит, твои годы. Иди быстренько рожай и возвращайся. У нас с каждым годом число желающих растет. А я как подумаю, что посуду вчерашнюю так никто и не помыл, меня дожидаются, так всю корежит прямо.

Подхожу к дверям, и тут подкатывается ко мне мужик – здоровый, толстый, круглолицый. Потом уже узнала – фамилия его Котов. Он и впрямь на кота похож. Мордатого такого, видела?

– Девушка, – говорит, – вы суррогатная мама?

– Была, – говорю, – да вся сплыла.

А он ручки так довольно потирает – руки у него маленькие по сравнению с остальным телом, несерьезные какие-то руки, – и говорит:

– Это хорошо, что сплыли. Жене моей вы очень понравились. Хочет, чтобы вы выносили нашего ребеночка.

Ну и пошло, и поехало. Работники центра давай Котовых отговаривать. Мол, не рожала, в родах может что угодно произойти. А мне говорят: у тебя, дуры, потом может не получиться зачать обычным путем ребенка. Ведь гормональная стимуляция и все прочие «прелести» ЭКО – это не шутки. И снова Котовым: а вдруг она родит и не отдаст ребенка?

Что по мне, так это бред полнейший. Сейчас много фильмов показывают про то, как мамочки суррогатные детей себе забирают. На самом деле все это розовые сопли для легковерных дур. С таким же успехом можно снять фильм, к примеру, про токаря, который получил заготовку и изготовил из нее деталь. А потом прижал к сердцу и говорит: это мое, не отдам. Бред ведь?

Ася согласно покивала:

– Конечно, бред!

Короче, отказался центр наотрез. Но Котов зашел с черного хода, как он выразился. Отвалил бабла, и без всяких нотариусов и договоров сделали мне ЭКО. Все прижилось с первого же раза. Я потом узнала, что сама Мадлен семь раз ЭКО делала, и ничего у нее не вышло. Что-то в организме не приспособлено к вынашиванию беременности.

Она красавица была, Мадлен. Не француженка, нет. Смуглая, огромные миндалевидные глаза, копна черных волос, тонкая талия, узкие бедра. Не зря Котов так сумасбродничал вокруг нее. У Мадлен должно быть все самое лучшее, так говорил. Квартиру мне сняли на Звездном. Красивую – слов нет. Деньги – десять тысяч каждый месяц – день в день. От продуктов холодильник ломился. Мы уже знали, что будет девочка.

И все было хорошо, пока в шесть с половиной месяцев не начались роды. Почему? Черт его знает. До платной палаты, где должна была появиться на свет дочь Котовых, я не добралась. Родила в городском роддоме. Ребенок не кричал. Его сразу куда-то унесли. Больше Котовых я не видела. Девочку оставила в роддоме. Куда мне было ее девать? Сто тысяч, конечно, жалко. Но Котова я понимала – у Мадлен должно быть все самое лучшее. Зачем ей больной ребенок? Один плюс – квартира была на год вперед проплачена, проблема крыши над головой не стояла. Хотя нет, был и другой. Девочка выжила! Теперь считалось, что у меня есть собственный здоровый ребенок, и я могу стать полноценным участником программы суррогатного материнства. Что я и сделала.

Светлана глотнула остывшего чаю, и Ася, воспользовавшись паузой, спросила:

– Значит, твоей матери не понравилось, чем ты занимаешься?

– Значит, не понравилось.

– Но ведь, по большому счету, ты помогаешь женщинам обрести радость материнства.

– Я об этом никогда не думаю. Для меня это просто работа. Очень хорошо оплачиваемая работа. И я дорожу ею. Поездка к Харитоновой была глупостью, но я тогда просто с катушек слетела. Увидела в Интернете фото Котова с семейством. Мадлен все такая же красотка, а рядом девочка. Рыженькая, чем-то отдаленно на Котова похожа. Мадлен небось мечтала, что девочка на нее будет похожа. А фигушки! По возрасту – мой ребенок. То есть не мой… Ну, ты поняла. Я рванула в роддом, оттуда – в дом малютки. Эта курица, директорша, давай что-то квохтать насчет тайны усыновления. Но я ее убедила раскрыть эту тайну. Выяснилось, что девочка моя проживает в деревне Николаевке и зовется Агнией Харитоновой.