Эффект разорвавшейся бомбы. Леонид Якобсон и советский балет как форма сопротивления

Якобсон все рассказал и стал показывать, как надо меня держать. «Вот ты, – указывает на одного, – берешься за эту ногу, а когда она делает rond, сразу ее отпускаешь – перехватывает другой». И так каждому танцовщику. Он объяснял, а мои кавалеры, удерживая меня на весу, прилаживали руки так, чтобы я не ощущала их, как кандалы. Все эти перемены, передачи меня из рук в руки, были придуманы Якобсоном так удобно, что потом, когда я танцевала, мне казалось, что я шагаю в их руках по облакам. <…> Но в процессе репетиций пробовать поддержки приходилось столько раз, что вся кожа на ногах и руках у меня была содрана. Я прихожу на очередную репетицию и говорю репетиторам: «У меня все содрано». Показываю им руки, места, за которые ребята подхватывали меня и носили, как просил Якобсон, над полом, медленно поднимая на «выжиме» и так же плавно отпуская, что и заставляло их очень крепко держать меня за предплечья. Репетиторы заохали: «Ой, ой, надо Леониду Вениаминовичу сказать». У меня слезы на глазах: «Как же я ему скажу?» Тогда они берут инициативу на себя: «У нее все стерто до крови». Он тут же соглашается пойти на компромисс: «Сегодня мы будем потихонечку, как-нибудь осторожно». А как начал репетировать, увлекся и забыл про все свои обещания, так с поддержками всю репетицию и провели [Климова 2010: 132].

О способности Якобсона работать сразу в нескольких стилистических направлениях ходили легенды среди танцовщиков его труппы. Работая над двумя своими самыми современными балетами, «Негритянским концертом» и «Обезумевшим диктатором», он одновременно создал «Полет Тальони» и еще одну дань возвышенному романтизму, «Па-де-катр»[332]. Поставленное под музыкальную линию кантилены из лирической оперы Винченцо Беллини «Норма», «Па-де-катр» Якобсона свободен от всех изнурительных романтических поз балерин и тонко замаскированных амбиций, связанных с предположительной реконструкцией Антоном Долиным утраченного оригинала Жюля Перро 1845 года. Вместо этого Якобсон улавливает атмосферу трогательного сестринства четырех балерин эпохи романтизма (Люсиль Гран, Карлотта Гризи, Фанни Черрито и Мария Тальони). Отбросив легковесную оригинальную партитуру Цезаря Пуни, Якобсон вместо нее использует мелодичную партитуру каватины Casta diva из «Нормы», соединяя плавную красоту бельканто с образами четырех танцовщиц, представляющих балетный романтизм как райское блаженство.