Эффект разорвавшейся бомбы. Леонид Якобсон и советский балет как форма сопротивления

В 2012 году даже бывшая труппа Якобсона «Хореографические миниатюры» оказалась финансово не в состоянии исполнять исключительно произведения Якобсона и заполнять театры, несмотря на интерес нового художественного руководителя Андриана Фадеева к наследию Якобсона. Фадеев, который отказался от карьеры премьера Мариинского театра ради руководства труппой Якобсона, переименовал труппу в «Санкт-Петербургский государственный академический театр балета имени Леонида Якобсона». Будучи слишком молод, чтобы лично знать Якобсона, Фадеев познакомился с его балетами, когда был студентом Вагановского училища. «Наследие Якобсона – это жемчужина Санкт-Петербурга, которую необходимо сохранить, – говорит он. – Когда я еще учился в Вагановском училище, мы изучали миниатюры Якобсона – изучали и исполняли их, а также выступали с ними на экзаменах по мастерству», – вспоминает Фадеев. На вопрос, как он и другие студенты тогда относились к этой работе, Фадеев ответил:

Это было очень интересно, красочно, с характером. Это было то, в чем можно было быть свободным и получать массу удовольствия. Для меня было интереснее танцевать в таком балете, как «Спартак», чем в «Жизели», потому что у каждого была четко определенная роль и каждый выделялся[389].

Говоря о проблемах возрождения творчества Якобсона сегодня, Фадеев ссылается на то, что Якобсон создавал свою хореографию для конкретных артистов, «так что не только невозможно спрятаться за техникой, но и нужна индивидуальность, которая выделяется в каждой роли. Он учил какой-либо партии десять танцовщиков, и только один или два в итоге ее танцевали». Фадеев подчеркивает, что для исполнения хореографии Якобсона необходима индивидуальность[390].

Летом 2012 года Мариинский театр включил возрождение «Спартака» Якобсона в программу фестиваля «Звезды белых ночей», и двое из молодых танцовщиков, исполнявших ведущие партии, размышляли об уникальных задачах хореографии. Александр Сергеев, чьи родители, Валентина Климова и Валерий Сергеев, были ведущими танцовщиками в труппе Якобсона, исполнил партию Гармодия, а жена младшего Сергеева Дарья Павленко, также танцовщица Мариинского театра, станцевала партию искусительницы Эгины.

В «Спартаке» Якобсона нет бессмысленных движений и пустых поз, – говорит Павленко. – Когда я танцую Эгину, я не могу отключиться, это часть Якобсона, и зрители это сразу видят. Даже если ты чувствуешь себя идиотом, ты должен постоянно ощущать аромат хореографии. Глупо думать, что если ты не на пуантах, то это легко. Это совсем не легкая хореография.

Павленко также помнит о политическом значении этого балета в истории. «В балете нет ни одного пируэта, – отметила она. – И мужчины-танцовщики прикасаются к женщинам совсем не так, как они обычно прикасаются к танцовщицам»[391]. Сергеев также говорил о психологической сложности работы, ничуть не меньшей, чем физические требования. «Ты должен использовать свои ноги, руки, плечи, все. Потому что ты выражаешь человеческие эмоции. Это был поистине революционный балет», – сказал он[392].

Отъезд