Эффект Врат

Покинув комнату Керберга, Шой направился к Гуроу. «Мне нужна разведывательная экспедиция, – с порога заявил он. – Что вы хотите взамен?» Ответ был примерно тем же: «Мой милый во-о-ождь, Госка и так намерена помогать Миване. Но эта история с Мире-е-елком, знаете ли, жутко отвлекает. Вот если бы мы могли побыстрее покончить с этим де-е-елом… » Госковчане тоже хотели снятия статуса дипломатической неприкосновенности. Такой расклад Шойя вполне устраивал, учитывая, что на эту самую неприкосновенность ему было наплевать.

И вот теперь, стоя у панорамного окна в зале заседания, он разглядывал снежные покровы и думал, что сумел-таки добиться своего. Стайка инопланетных уродов проголосует за. Ирбужцы и госковчане – чтобы обвинить Серхата в убийстве, Серхат – чтобы избавить Землю от беженцев. Скоро всё закончится, и он наконец сможет сосредоточиться на главном – спасении собственной расы.

– Пресса уже в сборе, – раздался за спиной голос Керберга. Шой обернулся. Ирбужец шевелил в воздухе пухлыми пальцами и смотрел в точку перед собой. – Взгляните на экраны, господа…

– И дамы, – вставила Гуроу, проводя ладонью по фиолетовой пряди волос.

Шой снова отвернулся к окну. Не хватало ещё, чтобы эти двое заметили на его лице презрение. Вчера госковчанка сообщила ему «страшную тайну»: «Я женщина, вождь, и хочу, чтобы все вокруг это знали!» Шойю было плевать на пол этого шерстяного урода. Сначала Сибилла сотню раз предупреждает, что обращаться к госковчанам можно только во множественном числе, потом эта Гуроу настаивает, что она женщина. Неужели всем этим якобы развитым расам не достаёт нормальных проблем, раз они столько внимания уделяют банальной принадлежности к полу?

– Да-да, простите Гуроу, разумеется, и дамы тоже, – продолжил Керберг. – Так вот, в соседней комнате куча народу, да. Ждут, когда каждый из нас выйдет из зала и поведает свою версию событий.

Шой продолжал взирать на снежные просторы. Он не собирался делать вид, что заинтересован в беседе. Он устал от лицемерия и фальшивых улыбок, ему надоела эта унылая бесцветная планета. Шой хотел домой. К врагам, отстаивающим своё мнение, не прибегая к уловкам и обману. К друзьям, готовым умереть за своего вождя. К родителям, которых он больше никогда не увидит. Перед глазами снова возникли их застывшие лица. Шой стиснул зубы. Он оставил их, отправившись на Землю. Он не помог, когда больше всего был им нужен. Но он сдержит слово! Скоро миванцы получат новый дом.

– Во-о-ождь! – певучий голос вывел его из раздумий. – Мы гото-о-овы, присоединяйтесь!

Шой обернулся. Оказывается, все уже были в сборе. Серхат устроился напротив толстого ирбужца, в соседнем кресле сидела Сибилла, перебирая зелёные камушки на запястье. Шой отошел от окна и сел рядом с девчонкой. Боль сразу же прокатилась волной от поясницы к шее. Шой сжал кулаки. «Ничего, – подумал он. – Это заседание не продлится долго».

– Присту-у-упим? – Гуроу обвела всех присутствующих взглядом. – Для начала давайте обсудим просьбу нашего сле-е-едователя Нюрау Ню. Они подозревает, что в посы-ы-ылке, которую Серхат передал курьеру, могли быть ягоды ки-и-ирпи. Ирбужцы, – учтивый взгляд в сторону розовокожего урода, – предоставили аудиозапись.

Госковчанка пошевелила пальцами, и откуда-то сверху раздался незнакомый голос: «Алиса. Она осматривала по́сылку Серхата, ягоды действительно были там».

– Итак, – Гуроу посмотрела на землянина, – эта за-а-апись даёт нам повод для подозрений. Вам есть, что доба-а-авить?

Серхат бросил на неё неприязненный взгляд.

– Мы с вами это уже обсуждали, – сквозь зубы процедил он. – Моё мнение не изменилось. Это показания с чужих слов. Они не имеют юридической силы и не могут считаться основанием для снятия дипломатической неприкосновенности.

Перевод Сибиллы получился скомканным, часть слов отсутствовала в миванском. Но Шой уже выучил, что такое «юридическая сила» и «дипломатическая неприкосновенность», а потому без труда понял, чем именно недоволен Серхат.

Гуроу побарабанила пальцами по подлокотнику кресла и улыбнулась:

– Принято к све-е-едению и зафиксировано надзором. Ещё бу-у-удут возражения?

Повисло молчание. Толстяк Керберг довольно улыбался, Серхат же, наоборот, сжав губы, продолжал сверлить Гуроу неприязненным взглядом. А Шой изо всех сил старался не думать о боли, которая сегодня как будто взбесилась и решила окончательно его доконать. Шея безостановочно ныла, а затылок, казалось, разваливался на части.

– Раз возражений нет, дава-а-айте голосовать. Нюрау просит снять статус дипломатической неприкоснове-е-енности. Таким образом, он получит доступ к информации о посылке и узна-а-ает, что каждый из нас проносил Вратами. Я не возражаю. Что скажете, Керберг?

Толстый ирбужец ухмыльнулся:

– Я за. Мне скрывать нечего.

– Принято. – Гуроу перевела взгляд на Серхата. – Ваше решение?

– Против. Земля считает досмотр дипломатической почты вопиющим нарушением межпланетных отношений.

– Принято. – Госковчанка растянула губы в улыбке и посмотрела на Шойя. – Что скажете, во-о-ождь?