Ефим Сегал, контуженый сержант

– Молодому творцу литературы привет! – встретил его Красницкий. – Мы вас уже поджидаем. Получили мою открыточку?

– Да, большое спасибо, – смущенно ответил Ефим.

– Что же вы стоите? Садитесь, пожалуйста! Давайте-ка ваш паспорток, заполним договорок, – балагурил Красницкий, доставая из письменного стола бланк издательского договора. Извлек из кармана красивую ручку с золотым пером, стал заполнять графу за графой, заглядывая в Ефимов паспорт.

Как ни волновался в эти исторические для него минуты Ефим, он опять, по своей извечной привычке, внимательно вглядывался в лицо Красницкого, пытаясь проникнуть поглубже в суть своего визави. Но что еще, собственно говоря, хочет он знать о Красницком? Ведь он уже сделал для Ефима такое добро, такое добро! Стало быть, Даниил Борисович – личность редчайшей душевной щедрости, в том и сомнения быть не может… Так-то оно так. Но что поделать Ефиму со своими некстати многовидящими глазами? Читают они на лице благодетеля что-то очень настораживающее. Нет, нет, укорял себя Ефим, это неправда, мне рисуется всякий вздор: я издерган, устал, изверился в людях, и глаза, и шестое чувство меня сегодня подводят, да подводят.

Усилием воли он отвел глаза от лица Красницкого, стал следить за золотым перышком, бегущим по дорогой, прямо-таки чудодейственной бумаге, зоркими глазами моментально прочел название документа: «Безавансовый договор». Сперва он не придал слову «безавансовый» никакого значения. Однако слово проникло в сознание, сверх меры привлекло к себе внимание. Ефим не знал, какие именно виды договоров существуют, по логике вещей понял: «безавансовый» – очевидно, ни к чему не обязывающий издательство по отношению к автору. На безоблачное небо его приподнятого состояния внезапно надвинулась хмарь. Он собрался уже задать вопрос Красницкому: что сие, дескать, означает? Но тот, закончив заполнять бумагу, торжественно протянул ее Ефиму.

– «Читайте, завидуйте», то есть подпишите, если согласны, – он хитро подмигнул. – Пожал-те!

Ефим взял договор, будто споткнулся о слово «безавансовый». Его замешательство не ускользнуло от благодетеля.

– Вас смутил термин «безавансовый»? Не беспокойтесь, Ефим Моисеевич, пустячок, формальность. Ларец открывается предельно просто: авторский гонорар на этот год издательство исчерпало. Ваша книжка выйдет где-то в начале будущего. И вы получите все, что положено, на серебряном блюдечке. Читайте дальше, там все сказано.

И верно, ниже Ефим прочел: «После выхода сказки «Котик наш усатый» автор получит причитающуюся за массовый тираж сумму – 30 (тридцать) тысяч рублей».

И хмари над Ефимом как не бывало! Он подписал золотым перышком Красницкого договор с широчайшей, глуповатой от счастья улыбкой.

– Поздравляю вас, Ефим Моисеевич, с завершением торжественного акта! – Издатель и автор обменялись крепким рукопожатием. – Теперь, дорогой друг, мы на коне, мы на коне! – Красницкий был, кажется, рад не меньше Ефима.

«Удивительный человек, – восхищенно подумал Ефим, – доволен чужой удачей, как своей собственной. Не часто встретишь такого в наше время».

Красницкий тем временем положил первый экземпляр договора в стол, глянул на наручные – шестигранные, в золотом корпусе – часы.

– Та-ак-с, – произнес в раздумье, – двенадцать ровно… – И обратился к Ефиму: – Дело сделано, засим что полагается, молодой человек?

Ефим смотрел недоуменно.

– Экой недогадливый! Сразу видно: зелен брат.

– А-а! – Ефиму стало неловко. – Я понимаю, надо обмыть…

– Не обмыть, ха-ха-ха, – неприятно рассмеялся издатель, – а спрыснуть! Обмывают покойников! Но у вас при себе денег нет, не так ли?

– Вы угадали: свободных денег у меня нет ни при себе, ни дома, увы!

– Не беда, Ефим Моисеевич, вы вот-вот разбогатеете… Сколько вам надо на первый случай, я охотно одолжу вам – пятьсот, тысячу, говорите, не стесняйтесь.

Ефим почувствовал жар в лице. Немного денег у него в кармане лежало, но тратиться на ресторанный загул – никакой возможности. Брать взаймы?

Пока он раздумывал, Красницкий вынул из кармана пухлый бумажник, отсчитал пять сотенных купюр.

– Хватит? – спросил, жестковато улыбаясь. – А то могу полтыщи добавить.

– Хватит! – окончательно растерялся Ефим. – Спасибо, Даниил Борисович!

– Опять «спасибо»! Странный вы человек! Я ведь вам деньги не дарю – одалживаю!

– Все равно спасибо! С первого же гонорара с вами рассчитаюсь, с благодарностью вдобавок, – сказал Ефим, не вкладывая в последние слова особого смысла.

– С благодарностью? – переспросил Красницкий. – Надеюсь, надеюсь… – он возложил широкую жилистую пятерню на купюры. – Теперь попрошу дать мне расписочку. На пятьсот или там на сколько хотите.

Он положил расписку в свой немного отощавший бумажник, ловким движением крупье подвинул сотенные Ефиму.

– Тратьте на здоровье. Понадобится еще – с превеликим удовольствием! А на расписочку не обижайтесь – деньги! Значит, так: в два часа встретимся у ресторана гостиницы «Москва». Там кормят прилично.