Ефим Сегал, контуженый сержант

У подъезда гостиницы Ефим, извинившись, сообщил Красницкому, что вынужден поторопиться, наскоро попрощался и нырнул в вестибюль метро. В поезде сел на свободное место и почувствовал смертельную усталость, как будто не в ресторане провел часы, а на разгрузке вагонов. Тяжелой головой ткнулся в уголок… Непонятным образом он проснулся на нужной станции, вышел на просторную площадь. Часы показывали пять. А Наденька приходит домой обычно в семь… Кажется, она сегодня дежурная по выпуску в эфир вечерних радиопередач. Он позвонил ей.

– Это я… Голос не мой?.. Возможно. Значит, переутомился. Нетелефонный разговор. Расскажу дома. Когда придешь?.. Ладно, и печку протоплю, и что-нибудь приготовлю. Ты только поторопись… Нет-нет, ничего страшного.

… - Что за «нетелефонный разговор»? Что случилось? – Надя торопливо снимала пальто и резиновые ботики. – По глазам вижу, что-то неладное. Выкладывай скорее, не тяни, я волнуюсь.

– Подожди, потом. Сперва поужинаем. Смотри, какую я картошку сварганил – прима! – похвастал Ефим, ставя сковородку на стол. – Мясо разогрел, вот горчица, садись.

И я с тобой. Проголодался!

Он сказал неправду. Есть ему не хотелось. Наоборот, не терпелось поделиться с женой впечатлениями необычного дня. Гнетущие думы, сомнения одолевали Ефима. С кем же, как не со своей разумницей, правда, не слишком опытной в житейских делах, порассуждать ему, подумать вслух, попытаться все разложить по полочкам. Но сперва надо дать ей спокойно поесть, попить чай.

Покончив с ужином и мытьем посуды, Надя сбросила с ног туфли, забралась на постель, поджала ноги, точь-в-точь как тогда, в тот незабываемый, уже сравнительно далекий майский вечер… Горячая нежная волна охватила Ефима. Он порывисто подошел к жене, заключил ее в объятия, прильнул губами к теплым мягким губам.

– Сумасшедший, честное слово, сумасшедший – она ласково отстранила его, – нашел время для нежностей. Мы с тобой уже старожены – три с половиной года, представляешь?! Ну, полно. Расскажи, что у тебя там? Слышишь? Только, чур, без утайки!

Стараясь не упустить ни малейшей подробности, Ефим поведал жене о событиях минувшего дня.

– Я поставил подпись под безавансовым договором. Не подписать его я не мог, в моем положении держать фасон не приходится. Фактически это договор о полной зависимости автора и полной свободе действий для издательства. Я убежден, – взволнованно продолжал Ефим, – Красницкий очень плохой человек, он способен на любую пакость. Раньше я чувствовал это интуитивно. После встречи в ресторане сомнения исчезли. Что ты скажешь обо всем этом?

Надя задумалась. Лицо ее стало печальным и озабоченным.

– Почему нам так не везет, Фима? – проговорила с досадой. – То и дело налетаем то на одного, то на другого подонка. И все они, как на подбор, принадлежат партии.

Ефим усмехнулся.

– Вот ты сама же и ответила на свой вопрос. Видать, по законам нашей Системы ее верхушка должна состоять из подонков: проводником зла может быть только зло. А руководящие посты Система отдает только членам ВКП(б). Мудрено ли на них не наткнуться? Значит, дело не в том, что нам не везет и мы на них нарываемся на каждом шагу, а в том, что добродетельная номенклатура – это белая ворона, феномен.

– Согласна. Но тогда и ты ответил на свой вопрос о Красницком. Почему он должен быть исключением из правила? Он руководящий товарищ? Да. Член партии? Да. И каким же ему полагается быть? Тут все ясно. Одно в истории с Красницким остается туманным, больше всего меня беспокоит вот что: почему он с такой готовностью, даже поспешностью, открыл тебе зеленую улицу в детскую литературу? Человек ты ему абсолютно незнакомый, автор – неизвестный. Была бы хоть протекция, а так? Непонятно… Наверняка какой-то фокус. Но какой? Ничего хорошего от сомнительного человека ждать не приходится. Тогда где и в чем запрятано плохое? Где собака зарыта? – Надя замолчала. Молчал и Ефим. Оба погрузились в невеселые думы.

– Ох, Фима, – вздохнула Надя, – лучше бы ты с ним не вязался… Призрачные тысячи… А ты уверен, – спросила вдруг, – что суд восстановит тебя на прежней работе?

– Почти. А что?

– А то, что для нас сегодня лучше синица в руке, чем журавль в небе. Восемьсот рублей ежемесячного дохода – мало, но лучше, чем ничего. С моей зарплатой вдобавок вполне можно дождаться выхода книжки. А уж имея в кармане солидную сумму…

Ефим молча прикидывал. Опасения жены вполне логичны и своевременны. Действительно, если месяца через три-четыре, вместо издания книжки, Красницкий выкинет какое-нибудь коленце, а он за это время не заработает ни гроша, они с Надей окажутся на материальной мели… Срок подачи заявления в суд ограничен и к тому времени истечет… Так что же, унижать себя судом с мадам Щукиной? Возвращаться решением суда под ее начало?

Надя ждала, что он скажет.