Ефремов Иван «Туманность Андромеды». Обвинительный приговор коммунистической утопии.

Какого, кстати, корабля? Спасательного или всё же «Паруса»? Если не покидать борт спасательного корабля – то как эвакуировать с планеты мёртвый раскрытый «Парус»? Или - хотя бы его экипаж? А если борт «Паруса» не покидать – какой смысл тогда в спасательном корабле?

«Люди постепенно осваивались с работой в стальных «скелетах», немного привыкли к почти тройной силе тяжести. Ослабели нестерпимые боли во всех костях, начавшиеся вскоре после посадки.»

Получается, что члены экипажей дальних космических кораблей перед отлётом не проходили практику и не готовились реально использовать экзоскелеты и скафандры высшей биологической защиты. Так же получается, что люди, составлявшие экипажи космокораблей, не были приучены к действиям в условиях повышенной силы тяжести. Опять таки напомню, что речь идёт о больше чем тридцатой «звёздной экспедиции».

«В полосе света вырос огромный смерч из снега и пыли, упиравшийся воронкой вершины в пятнистый и темный низкий небосвод. Под его напором провода высоковольтного тока оборвались, голубоватые вспышки замыканий засверкали среди сворачивавшихся кольцами проволок. Желтоватый огонь прожектора у «Паруса» погас, как задутый ветром. Эрг Hoop отдал распоряжение укрыться в корабле, прекратив работу.»

А почему биолог и прочие специалисты, в том числе астронавигаторы и астрономы не поинтересовались ритмом жизни планеты, не озаботились выяснением простейших последствий восхода и захода местного «светила»? Какой смысл было устанавливать «барраж» и заливать путь от «Тантры» до «Паруса» светом мощных прожекторов, если кабели рвутся как гнилые нитки, а прожектора гаснут как свечки от порыва ветра? И это – космическая, дальняя, звёздная экспедиция? Башенку наблюдателя «тантровцы» укрепили, а всё остальное – сделали «тяп-ляп». И это – «люди коммунистического завтра», не боящиеся никакой тяжёлой работы?

Ефремов весьма хлёстко и иронично охарактеризовал потомков, написав об уснувших в башенке троих «тантровцах»: «так велики приспособляемость человеческого организма и скрытые в нем силы сопротивления.» Какая приспособляемость-то? Какое сопротивление? Башню – укрепили, а про надёжный барраж и прожектора – забыли-забили?

Вот тоже показательная цитата:

« И мне тоже, — ответил Эрг Hoop. — Давно уже по Великому Кольцу передавались рассказы о железных звездах и их планетах-ловушках. Там, в более населенных частях Галактики, где корабли летали уже давно и часто, есть планеты погибших звездолетов. Много старинных кораблей прилипало к этим планетам, много потрясающих историй рассказывается о них — теперь почти преданий, легенд о тяжком завоевании космоса. Может быть, на этой планете есть звездолеты еще более древних времен, хотя в нашей редко населенной области встреча трех кораблей — явление совершенно исключительное. В окрестностях нашего Солнца до сих пор не было известно ни одной железной звезды — мы открыли первую.»

Что помешало начальнику экспедиции рассказать об этом раньше, когда он впервые указал на железную звезду – ужас астролётчиков? Разве то обстоятельство, что «тантровцы» открыли первую такую железную звезду в окрестностях своей материнской планеты и её светила свидетельствует о профессионализме командира корабля? Нет, не свидетельствует. А говорит – притом весьма определённо – о совершенно обратной характеристике этого должностного лица и человека.

Ефремов в очередной раз «макает» Эрга Ноора, который обладает весьма «короткой» памятью: «Проникнуть внутрь любого космического корабля, надежно защищенного от сил, много более могучих, чем все земные стихии, очень трудно. Попробуйте пробиться в запертую «Тантру», сквозь ее броню из металла с перестроенной внутренней кристаллической структурой, сквозь верхнее боразонное покрытие — это задача похуже осады крепости.»

Эрг Ноор забыл, что «Парус» как раз и пострадал от сил, «много более могучих, чем все земные стихии». Достаточно было пробить корпус – и юстировка моторов была утрачена полностью. 

Какой, оказывается, Эрг Ноор глупый идеалист! Ефремов вкладывает в уста начальника экспедиции в высшей степени компрометирующую персонажа речь: «Но ведь цель — не самый полет, а добыча нового знания, открывание новых миров, из которых когда-нибудь мы сделаем такие же прекрасные планеты, как наша Земля.».

Если добыча нового знания и открывание новых миров будут служить только клонированию Земли – какой тогда вообще смысл в этой добыче и в этом открывании? «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем?» А теперь не только всепланетный, но и вселенский? И Эрг Ноор, ослеплённый собственной глупостью, тупостью, непрофессионализмом и жуткой ограниченностью - верит в эти побасенки о том, что «когда нибудь мы сделаем»?

Ефремов не концентрирует свои авторские усилия только на «макании» Эрга Ноора: «Биолог подобрался к баку, притронулся к крышке — и получил такой пронзительный нервный укол, что не сдержался и закричал от неистовой боли. Левая рука его повисла, парализованная.».