Ефремов Иван «Туманность Андромеды». Обвинительный приговор коммунистической утопии.

«— Немедленно доставьте ее на «Тантру», к Луме, — в голосе Эрга Ноора более чем когда-либо звучали металлические ноты. — Помогите и вы разобраться в характере поражения… Мы останемся вшестером и доведем до конца исследование. Пусть геолог отправится с вами и собирает все возможные горные породы по пути от диска до «Тантры» — мы не можем задерживаться более на этой планете. Здесь надо вести исследование в танках высшей защиты, а мы только погубим экспедицию. Возьмите третью тележку и поспешите!»

Какой, однако, противоречивый «товарищ начальник»! В одном приказе он совместил «стой там – иди сюда». С одной стороны – «мы… доведём до конца исследование», а с другой «мы не можем задерживаться более на этой планете». Классическое «ленинское» танго: «шаг вперёд, два шага назад».

«Бросив ненужные инструменты, кабели и прожектор, исследователи погрузились на неповрежденную тележку и поспешно отступили к своему звездолету.

Удачное стечение обстоятельств при неосторожном вскрытии чужого звездолета вовсе не зависело от предусмотрительности начальника. Вторая попытка сделать это должна была окончиться много плачевнее…».

Опять – «бросив», опять «неосторожное вскрытие». Не взрослые, образованные, обученные люди, а прямо детсадовцы какие-то. Как на таких потомков равняться – я не понимаю, да и не хочу понимать, потому что не хочу равняться на таких потомков.

«Находится в жестоком параличе. Захвачены все стволы спинного мозга, парасимпатическая система[40], ассоциативные центры и центры чувств. Дыхание чрезвычайно замедленно, но равномерно. Сердце работает — один удар в сто секунд. Это не смерть, но полный коллапс[41], который может длиться неопределенное время.»

Таков был приговор врача и биолога Низе – астронавигатору. Пострадавшей из-за непрофессионализма начальника экспедиции Эрга Ноора, не обратившего никакого внимания на «ворота мрака». 

И ещё один момент: «Скафандр оказался пробитым в трех местах. Хорошо, что она почти не дышала!». 

А в бортжурнале «Паруса» содержался ещё один пункт обвинения:

«Пролетали световые бури, преодолевая тяготение звезды. Их дальние отголоски опасно толкали и раскачивали «Парус». Счетчики космических лучей и других видов жестких излучений отказались работать. Внутри надежно защищенного корабля стала нарастать опасная ионизация.»

Это всё – к той фразе Эрга Ноора: «Никакие планетные излучения не опасны кораблю с космической защитой.».

Что же это за астронавты такие, у которых нет практики работы под тройной силой тяжести, нет непроницаемых штатных тяжёлых бронескафандров, нет привычки обставлять место работы на неосвоенной планете полным комплектом средств защиты, обороны и предупреждения? И стоит ли на таких астронавтов-потомков равняться людям, которые только-только запустили на орбиту материнской планеты первый искусственный спутник?

Есть одна сложная для понимания цитата, смысл которой – на мой взгляд – очень неоднозначен:

«— Я мечтал о Веге после сообщения «Паруса», — повернулся к Эону Талу начальник. — Теперь ясно, что тысячелетняя тяга к дальним и прекрасным мирам закрыла глаза и мне и множеству мудрых и серьезных людей.

— Как вы теперь расшифруете сообщение «Паруса»?

— Просто. «Четыре планеты Веги совершенно безжизненны. Ничего нет прекраснее нашей Земли. Какое счастье будет вернуться!»

— Вы правы! — воскликнул биолог. — Почему раньше это не пришло в голову?..

— Может быть, и приходило, но не нам, астролетчикам, да, пожалуй, и не Совету. Но это делает нам честь — смелая мечта, а не скептическое разочарование побеждает в жизни!»

Я поставлю рядом с этой цитатой другую цитату – слова, вложенные Ефремовым в уста начальника экспедиции:

««Но ведь цель — не самый полет, а добыча нового знания, открывание новых миров, из которых когда-нибудь мы сделаем такие же прекрасные планеты, как наша Земля.»».

«…когда-нибудь мы сделаем такие же прекрасные планеты, как наша Земля» и «Ничего нет прекраснее нашей Земли. Какое счастье будет вернуться!».

Получается, что потомки из «коммунистического завтра» оказались не готовы к преодолению постоянных трудностей, которые неминуемо – во множестве – возникают на пути к звёздам? Для потомков, оказывается, совсем не характерен серьёзный, ответственный подход к столь сложному делу. Какой тогда смысл в тридцати с лишним звёздных экспедициях?

Ефремов продолжает зло иронизировать над Эргом Ноором. И в его лице – над всеми и любыми потомками из «коммунистического завтра»: