Егерь императрицы. Гвардия, вперёд!

— Ладно, хорошо, понял вас, — кивнул Алексей. — Будем думать, причём все вместе. Если у кого какие предложения появятся, то не стесняйтесь, смело подходите и рассказывайте, я ещё три недели тут буду, а уже потом в полк отъеду. Да и после побывки, коли у кого дельные мысли появятся, прямо к Потапу Савельевичу подходите. А он уже знает, как их на бумагу перенести, а потом и мне переправить. Ну а если Олег Николаевич будет к нам расположен, так мы и к нему за помощью подойдём. Так ведь, господин подполковник? — подмигнул он Кулгунину.

— Да я только рад буду, — кивнул тот. — Хоть какое-то, глядишь, дело появится. Я, конечно, не очень сам в хозяйственных делах сведущ, тут лучше бы тот же отставной полковой интендант подошёл вам, но чем могу, тем с радостью помогу.

— Ну вот и здорово, — улыбнулся Егоров. — Вот вам, дорогие мои, и ещё один грамотный и надёжный человек в наших поместных делах. Так что набрасывайтесь на него смело, пока он не передумал. А то видите, скучает он уже.

Выйдя со всеми во двор, Алексей попросил Лазарева:

— Иван Кузьмич, отойдём в сторонку. Я вот что с тобой хотел обговорить с глазу на глаз. Кем для меня был Курт, ты ведь, небось, и сам хорошо знаешь, как брат он мне. С юности мы с ним вместе. И умирал он на моих руках в Румелии, а перед тем как глаза свои закрыть, попросил за Егорку. Я ему, Иван Кузьмич, обещал там, что он мне сыном будет. И я его не оставлю. Внук он твой, и ты вправе воспротивиться тому, чтобы я его усыновил, но всё же прошу тебя, подумай. Катарину он уже с самого младенчества мамкой кличет, а я ему вместо отца теперь буду. Как ты сам на это смотришь?

— Егорка, Егорка, — покачал Лазарев головой. — Была бы жива Варенька… Теперь-то что об этом говорить… — и надолго замолчал.

Алексей не торопил. Так и стояли они оба в молчании.

— Всё верно, Алексей Петрович, всё правильно, — наконец, проговорил он со вздохом. — Волю умирающего не исполнить али помешать ей — грех есть великий. Не пойду я на такое и никому не посоветую. Пусть будет так, как вы и сказали. Для нас с бабкой он ведь и так останется внучком. Думал я, вот перехожу в почётную, первую купеческую гильдию, ему всё потом останется. Его всё это будет. Да ведь вряд ли он захочет купеческим делом заниматься, по военной линии, небось, тоже пойдёт?

— Ну, это уж пусть он сам решает, Иван Кузьмич, — пожал плечами Алексей. — Неволить его никто не будет. Пусть пока подрастёт, а там уж видно будет, по какому пути идти. Да, и вот ещё что. К себе в Козельск, когда надо, забирайте внука погостить. Здесь никаких ограничений вообще даже быть не может.

— Спасибо, Алексей Петрович, — улыбнулся купец, — это мы с бабкой с радостью. Я бы и всех ребятёнков взял хоть прямо сегодня с собой, если, конечно, позволите?

— Ну, Кузьмич, это уже тебе к Катарине, к Анне и ко всем остальным женщинам, — усмехнулся Алексей. — Они с ними как наседки нянькаются. Думаю, кого-нибудь вам в помощь точно туда для пригляда отправят. Сами-то вы вряд ли с такой оравой справитесь.

Глава 12. Ваше Высокородие

Три недели побывки в Егорьевском пролетели незаметно, и вот Никита опять запрягал в каретную упряжь коней. Пятёрка егерей подтягивала подпругу верховым, а около Алексея с Гусевым толпились провожающие.

— Как только мы на место встанем, немного обживёмся, сразу тебе отпишусь, — пообещал Катарине Алексей. — Да вам тут не скучно всем будет, вон сколько своих вокруг, — кивнул он на большую толпу. — Да не переживай ты так, солнце моё, — обнял он жену, — не на войну же я еду в конце-то концов, обычная линейная служба.

— А ты всё равно бы поберёгся, Лёшенька, — прошептала та, прижимаясь к груди, — ради меня и деток, причём даже ещё не рождённых.

— Чего-о? — непонимающе пробормотал Алексей и постарался заглянуть Катарине в глаза.

— Того, — уткнулась она в егерский доломан, — что слышал. Вот и берегись теперь, не лезь в горячее, у тебя вон уже сколько детей, а через полгода, бог даст, и ещё будет.

— Мамочки мои! — воскликнул огорошенный Лёшка. — Три месяца уже, и ты всё молчала?

— И дальше бы молчала, — проговорила та, наконец подняв глаза на мужа. — Ты же ничего сам не замечаешь, то у тебя полк с егерями, то хозяйские дела с управляющими, и поговорить-то по душам с женой времени нет. Молчала бы, да мама настояла сказать.

— Ну прости, прости меня, — поцеловал её Лёшка. — Ну дурак я, да-а, что со мной поделать.

— Исправишься? — улыбнулась Катарина.

— Обязательно! Клянусь! — энергично кивнул он головой. — Береги себя, родная, и я обещаю тебе, что беречься буду.

Скрылась уже усадьба вдали, проехали сосновый бор, а Лёшка всё вспоминал последние минуты прощания.

— Вот дела-а-а! — проговорил он, качая головой.

— О чём ты? — спросил заинтересованный видом командира Гусев. — Случилось, что ли, чего?

— Да нет, я просто, — отмахнулся тот. — Так, Серёг, расставаться со своими тяжело. Когда это ещё доведётся увидеться?