Егерь императрицы. Гвардия, вперёд!

«Второй чин Табели о рангах! — думал Егоров, поглядывая на него. — Это же на армейский манер аж цельный генерал-аншеф. Обалдеть! С другой стороны, сколько таких вот, как он, около Платоши вертятся и пытаются ему услужить».

— Есть! Есть! — в восторге выкрикнул фаворит, осматривая свою мишень. — Считается ведь?! Ну ведь считается?! — показывал он на отверстие в самом краю мишени. — Да вот она дыра! — и потыкал в неё пальцем. Фу ты, грязь какая-то!

— Холстина сажей чернёна, — пояснил Егоров, — дабы мишень на снежном поле была видна. Цель поражена, Платон Александрович, — и переместился к следующим мишеням. — А вот тут две пустые, убедитесь сами.

Как ни искали пробоины Валерьян с обер-егермейстером, однако их там не было. В мишенях егерей же они были в самом центре.

— Ладно, пошли ещё стрельнём, — проговорил Зубов. — Валерьяша, Иван Сергеевич, надо бы расстараться! Неужто вы свои кинжалы решили егерям подарить?

На огневом рубеже Платон сам проверил штуцера у своих людей и выставил вверх вторые из имевшихся четырёх на казённике шитики. Грохнули выстрелы, и стрелки опять побежали к мишеням. Теперь новые отверстия появились во всех, кроме Валерьяна. И опять у егерей они зияли в самом центре, а у остальных стрелков были раскиданы на чернёной холстине.

— У нас три, у егерей четыре дырки, — оживлённо втолковывал своей команде Платон. — Если мы сейчас не промажем, а у кого-нибудь из них рука дрогнет, призы наши. Иван Сергеевич, ты же старый охотник?! Расстарайся, дорогой. Валерьян, промажешь как сейчас, я тебя точно во дворце поколочу! — мотивировал он свою команду.

Опять долгое прицеливание и растянутые по времени выстрелы. Егеря стреляли, как и в первый раз, что называется, «с лёту».

— Валерьян, я тебя прибью! — кричал у мишеней раздосадованный Платон. — Ну неужели постараться было нельзя?! Ты же ведь отменный стрелок!

— Да ведь ружьё незнакомое и расстояние большое, — оправдывался тот.

— А у егерей что, ихнее? — выговаривал старший брат. — Видел, у бригадира и у поручика какие были свои? С короткими стволами! Эх ты-ы! Забирайте, — кивнул он на лежащие клинки, — ваши они, егеря!

— Платон Александрович, а вы ведь нас всех тут перестреляли, — произнёс так громко, чтобы слышали все окружающие, Егоров. — Так что извините, но этот ваш по праву, — и подал богато украшенный кинжал своему владельцу.

— Не понял? — протянул озадаченный Зубов. — Поясните, сударь, что вы имели в виду? Даже если с вами меня одного равнять, то столько же раз, как и вы, я из штуцера поразил цель.

— Нет, Платон Александрович, на одну, но всё же больше, — усмехнулся Егоров. — Вот ещё одна, — кивнул он на зажариваемую на вертеле-жердине косулю. — Ещё одна пуля из штуцера, прошу заметить — из короткоствольного, и тоже на три сотни шагов и опять же в цель. Причём в цель движущуюся. Так что уж в личном первенстве победа ваша по праву и кинжал ваш.

— Поздравляем, Платон Александрович! — завопила свита. Седые величавые вельможи скакали, словно малые дети, всячески показывая свой восторг, а Егоров махнул рукой и взял у подскочившего Афанасьева из рук штуцер с удлинённым стволом.

— А коли победа ваша, то значит, с нас причитается, — проговорил громко Лёшка и протянул винтовку фавориту.

— Ура Платону Александровичу! Ура лучшему стрелку империи! — завопил сообразивший быстрее всех обер-егермейстер.

Поглаживая среди общего ажиотажа массивный ствол, Зубов был на седьмом небе от счастья.

«Неплохой, в общем-то, человек, — думал про него Алексей. — Однако что с ним власть сделает? А ведь матушка императрица не вечная».

Потом были возлияния и тосты за государыню, за удачную охоту, за меткий глаз и твёрдую руку Платоши. Подоспело зажаренное мясо, и на морозце оно было особенно вкусным.

— А ведь слово твоё верное, бригадир Алексей Петрович, — улыбнулся Егорову Зубов. — Теперь перед каждой охотой к тебе посылать буду за советом, — и громко расхохотался.

Весело смеялась с ним вся свита, а многие из неё оценивающе поглядывали на командира егерей. Похоже, этот служака попадал в особую милость к фавориту.

— И много у тебя, бригадир Алексей Петрович, умелых стрелков в полку? — поинтересовался Зубов.

— Большинство, Платон Александрович, — ответил тот. — Мы совсем уж неумелых в интендантскую службу сразу отправляем. А шибко удачных, напротив, в особые стрелковые команды.

— И всем им вот такие штуцера даёте? — поинтересовался Платон.