Егерь императрицы. Гвардия, вперёд!

— Думаете, отпустит нас высокопревосходительство в Польшу? — покачал в сомнении головой Рогозин. — Вря-яд ли, Алексей Петрович. Это же полторы тысячи вёрст топать до Варшавы! Действительно, за это время проще, как говорит Славка, Репнину от Риги на Вильно корпус генерала Кнорринга послать и всё там разом закончить. Да даже и от турецкой границы войска с Суворовым можно двинуть и Варшаву занять. Думаю, до зимы управятся они с мятежниками.

— Да нет, зачем до зимы? — не согласился Хлебников. — Вот увидите, господа, пара месяцев — и всё успокоится. Разгоним спесивых панов по своим норам!

Месяц шёл за месяцем, но от западной границы в столицу всё продолжали лететь тревожные вести. Костюшко, стремясь достичь широкой крестьянской поддержки, издал так называемый «Полонецкий универсал», в котором обещал освободить крестьян от помещиков. Было и ещё много популистских указов. Его армия росла и достигла уже восьмидесяти тысяч человек. Она контролировала основные районы Литвы и Польши, отдельные же отряды даже выходили к границе, угрожая Минску. Подошедшие с запада пруссаки с примкнувшими к ним остатками русского гарнизона Варшавы осадили её, но взять так и не смогли. Восстание началось и в прусской части Польши, перерезав пути снабжения пруссакам, что вынудило их отойти к своим границам. Австрийцы, воспользовавшись ситуацией, заняли Краковское воеводство и остановились, не предпринимая дальнейших активных действий. Этого куса земли им было вполне достаточно. Пассивность пруссаков и австрийцев, бессистемность и вялость ведения боевых действий русским командованием создали обстановку, позволившую Костюшко нарастить свои силы и организовать мощное партизанское движение на территориях, закреплённых по Второму разделу за Пруссией и Россией. Только на белорусских землях народ склонялся к России. На всех остальных поддержка населения была всецело за мятежниками.

— Проходите, господин бригадир, — генерал-поручик Берхван приветливо кивнул Егорову. — Что привело доблестного командира гвардейских егерей к начальствующему над гвардейскими гренадёрами?

— Пётр Фёдорович, я к вам с просьбой от всего полка, — проговорил Егоров. — Вы ведь сейчас не просто обычный полковой гвардейский начальник, а ещё и главнокомандующий над всеми столичными войсками. Напрямую матушке императрице рапортуете о делах во вверенном вам гарнизоне. Не могли бы вы походатайствовать за гвардейских егерей, кои тоже есть ваши подчинённые?

— А что хотели-то, Алексей Петрович? — нахмурился тот. — Полк вроде как ваш устроен, всё, что вы просили, сполна получили. Или опять в чём-то у вас нужда появилась?

— Да не-ет, ваше превосходительство, — покачал тот головой, — спасибо, нужды, слава богу, не знаем. Всё, что положено, у нас есть. Я о другом вас хотел просить, Пётр Фёдорович. Посудите сами, армейские части сейчас ведут непростую войну с повстанцами в Польше. Несут потери от нападения на свои колонны в лесах, а мы, гвардейские егеря, которые умеют в таких условиях воевать, сидим здесь в полном покое. Может, отпустит нас государыня до Вислы пробежаться? И по армии слух тоже пойдёт, что гвардия с ней, в одном строю. Духом наши солдаты укрепятся. Да и по лесам мятежников хорошо погоняем? Засиделись мои волкодавы без дела.

— До Вислы, говоришь, пробежаться? — хмыкнул генерал. — Ну не знаю, не знаю. Не дело это — императорской гвардии да разбойничьи ватаги гонять. Другой вопрос — за собой войска вести. Помнится мне, вы за три месяца всего от турецкой границы в столицу пришли? — проговорил он задумчиво. — К Суворову сегодня курьер ускакал, с повелением к Бресту выходить. Генерал-фельдмаршал Румянцев за Александра Васильевича перед государыней просил, тяжело ему самому-то уже воевать. Полномочия для Суворова большие испрашивал — видать, согласилась она со стариком. Поспели бы вы за месяц к Минску, чтобы с ним на марше соединиться?

— Семь с лишним сотен вёрст пути, — прикидывал Алексей, — без днёвок тут никак, а значит, и средний темп марша — более тридцати вёрст в сутки. С обозами такое невозможно, да даже и без них вымотаемся. А куда же деваться? Похоже, это единственный шанс. Тем более с Суворовым на Варшаву идти, а не с Репниным или Кноррингом у Вильно топтаться. Сумеем, Пётр Фёдорович, — поднял он глаза на генерала. — Тем паче если бы поскорее движение начать.

— Гвардия в походе, — проговорил тот негромко, постукивая пальцами по столу. — Ничего обещать не могу, Алексей Петрович, но своё слово я завтра за вас замолвлю, а там уж как карта ляжет.

— Спасибо, ваше превосходительство! — вскочил с места Алексей. — А уж мы вас не подведём.

— Рано ещё спасибо говорить, бригадир, — проворчал тот. — Теперь нужно думать, как бы это всё правильно подать. Вот что тут важно, а то брякнешь «сдуру» и точно потом в дураках перед всем двором окажешься.