Эгипет. Том 2

Пирс рассказал ей про то, как люди некогда считали, будто мир устроен по образцу буквы Y, что ты постоянно выбираешь ту или иную ветвь, очевидную и легкую или менее очевидную и более трудную, но Ру считала, что на самом деле происходит нечто обратное или, скорее, перевернутое (во всяком случае, она жила именно так): пути не ответвляются один от другого, но ведут один к другому, как тысячи маленьких ручейков, сбегающих с горы Ранда: каждый из них объединяется с другим, который объединяется с третьим, пока они все не достигают реки, или ножки Y, достаточно широкой, чтобы вместить их всех, которая и будет единственным путем, которым ты, капля, можешь двигаться или могла двигаться. Вернувшись в Дальние горы, Ру узнала (чуть ли не в первый же день), что Бо тоже здесь, он поселился в округе, в городке вверх по шоссе от того городка, в котором она родилась. Она очень обрадовалась, что он рядом, и поразилась миру или небесам, приведшим его так близко к ней (те же самые силы, которые привели ее обратно на путь, пройдя которым она нашла его здесь); и все-таки он оставался так же далеко от нее, как всегда, и даже дальше, потому что она не выносила тех людей, которые собирались вокруг него и зависели от него. Она рассказала им жестокие вещи, рассказала правду, которую они должны были знать, но не знали, и Бо отослал ее или не принял ее, что, в сущности, одно и то же. И в прошлую зиму, в конце засухи — как будто нанесенные на график кривые их жизней поднимались и опускались в противоположных направлениях, и, пересекшись, они, или миры, породившие их, неминуемо расходились — он опять исчез. Ру не присоединилась к тем, кто хотел, чтобы она оплакивала его вместе с ними, не стала делиться своей печалью. Она сохранила ее для себя. Бо научил ее — она знала это еще до того, как он сказал ей, но это не означало, что она узнала не от него — что разделить любовь не то же самое, что разделить деньги или еду, которые уменьшаются с каждой порцией, которую ты отдаешь. Нет; при каждом разделении она не уменьшается, но на самом деле увеличивается, удваивается, и каждый получает больше. Она знала это и понимала, что Бо не только знал это, но и мог делать это, а ведь так могут немногие, и она, безусловно, не могла: она спросила себя, неужели первоначальная доля, которую ей дали, была настолько мала, что ее нельзя разделить и, таким образом, увеличить. Маленькое твердое неразбиваемое ядро внутри нее: именно его она чувствовала в себе, когда приходила в дом Барни и уходила из него, когда училась продавать машины — все, что ей оставалось делать; и как-то весной она пришла домой и ее застал телефонный звонок: кому-то потребовалась машина.

Глава четвертая

Богатство Фонда закончилось, и Пирсу надо было как можно быстрее найти работу.

— Не очень-то много ты умеешь делать, — сказала Ру. — Ни в бармены, ни в официанты тебе лучше не идти. Ты влип.

Он не стал утвердительно кивать, но нельзя отрицать очевидное.

— Учитель, — сказал он. — Учитель на замену.

— Ты наймешься, — сказала она, — и будешь ждать, день здесь, день там: новичку позвонят последним. А через пару недель школа закроется.

Он, купив газеты, сидел с ней в «Дырке от пончика» и пробегал глазами объявления. Она сидела, откинувшись на спинку стула, и с интересом наблюдала за ним. На ней был ее многоцветный жакет.

— Я слышала, что в «Пластмассовых Новинках» набирают народ, — сказала она. — В Каскадии.

— Ну да, — сказал он.

— И?

Он взглянул на нее, чтобы понять, действительно ли она спрашивает.

— Я не могу, правда, — сказал он. — Это не совсем то, что я...

— Это то, чем люди занимаются, — сказала она. — Работа.

Он тряхнул листами, заполненными черными буквами. Как легко, даже не сознавая этого, он миновал множество обычных адских пропастей. Больше года он даже не должен был вставать по утрам на работу. А еще раньше преподавал в колледже, не слишком обременительное занятие, скорее продолжение студенческих дней другими способами: те же длинные каникулы, те же короткие часы. Но сейчас он стоял на краю пропасти, и не было пути вперед, вправо или влево, вверх или вниз.

Вот их объявление, его взгляд опять упал на него. «Пластмассовые Новинки». Нанимают людей во все отделы.

— Это тяжело? — спросил он.

Она посмотрела на него со странным сочувствием.

— Это работа, — сказала она. — Выполнять ее нетрудно. Если бы это было трудно, люди бы не стали заниматься этим. Однако надо работать, и много. Сам понимаешь. Весь день. Или ночь.

Он тряхнул листом газеты.

— И сколько они платят?

— Минимум, наверно. Или чуть выше. Открытое предприятие^[529], насколько я знаю.

Пирс не знал в точности, что означает «открытое предприятие». Звучало неплохо, но у него создалось впечатление, что на самом деле ничего хорошего.

— Только ненадолго, — сказал он. — Я должен подготовить резюме. И отправить.

— Конечно, — сказала она. — Пару месяцев.

Его сердце сжалось. Конечно, не так долго. Два месяца!

— Если они тебя возьмут, — сказала она.

— Что? — спросил он. — Они так долго рассматривают заявления?