- Боги будут милостивы к нам, — проговорила, не глядя на Мирослава, — поехали.
— Тихо! — Мирослав сжал ее запястье, — ты ничего не слышишь?
Под ребрами стало отвратительно щекотно от внезапно накатившей волны ужаса.
Злата прислушалась.
И поняла, что именно насторожило Мирослава.
Сквозь стеклянную тишину Пустошей просачивался странный гул, в котором с каждой утекающей минутой все четче прослушивалось металлическое бряцанье, ржание лошадей, людской гомон.
— Там! — внезапно крикнул Мирослав, указывая куда-то направо.
Злата оглянулась и подавилась морозным воздухом: на белом полотне Пустошей черным горбом вырастали…
- Воины Велеслава, — выдохнула женщина, — это они.
— Мы успеем, — Мирослав дернул поводья, — давай, во весь дух!
И подал пример, всадив каблуки в исходящие паром лошадиные бока.
— Теф, услышь мои молитвы, — шепнула Злата, пуская коня вскачь.
Вцепившись в седельную луку, она припала к конской шее. В лицо ударил морозный ветер, вышибая слезы из глаз. Серый замок расплывался, меняя очертания, строгий силуэт искривлялся, и вот уже не игольчатые башенки тянутся к небу, а отвратительные щупальца…
— Давай, быстрее! — донесся крик Мирослава.
И тут же, почти одновременно:
— Сто-о-ой!
Их заметили.
Злата только и успела, что обернуться — и тут же что-то ожгло щеку.
«Стрела, — догадалась она, — в первый раз промахнулись…»
Всхлипнув и чувствуя, как все внутри сжимается от необоримого ужаса, Злата вытерла щеку.
На рукавице осталась кровь.
«Теф, помоги нам!»
— Стооой! — неслось в спину.
— Скачи! — рявкнул Мирослав, — не останавливайся!
«Они нас убьют, — мелькнула горчащая в своей обреченности мысль.
И все, все будет зря.
Смерть Таро. Мечта о ребеночке.
Злата почти взвыла в голос. Что-то ударило в спину, больно, как будто камнем попали.
«Все? Убили?»
Она осторожно втянула сквозь зубы воздух — дышалось по-прежнему легко. Жива, значит…
Еще один взгляд, торопливо брошенный назад.
От отряда отделилось всадников десять, и они что есть мочи скакали следом. Расстояние сокращалось.
— Пожалуйста, миленькая, ты только доскачи! — Злата выдернула из-за голенища сапога хлыст, — прости меня, моя хорошая…
Но, опуская хлыст на конский круп, Злата вдруг поняла, что они не успеют. Просто потому, что до замка далече, а их лошади устали. Велеслав все-таки получит свою беглую жену…
И в этот миг все смешалось перед глазами, небо поменялось местом с заснеженной землей.
«Падаю…»
Темнота. Снова свет.
Она больно ударилась о снег и закричала от пронзительной боли в лодыжке. Ногу придавило упавшей лошадью. Из основания шеи благородного животного торчала арбалетная стрела.
«Нет-нет… только не так… не так!»
Злата уперлась ладонями в седло, пытаясь сдвинуть с себя тяжеленную тушу и заплакала от отчаяния и боли. Все было бесполезно. Она не настолько сильна, чтобы освободиться из капкана, а Мирослав…
— Злата! — сильные руки подхватили ее под мышки, дернули.
Боль в ноге была такая, что перед глазами вновь потемнело.
Кажется, она снова кричала.
— Спокойно! — Мирослав и сам задыхался, — сейчас я тебя вытащу!
Она улыбнулась и погладила его по щеке окровавленной рукавицей.
— Уезжай. Ты успеешь.
— Не мели чепухи, — серые глаза потемнели от гнева, — я тебя не брошу.
И еще рывок, да такой, что снова угрожающе надвинулась тьма.
Она с трудом осознавала, что Мирослав несет ее на руках к своему коню.
— Оставь меня, — пробормотала, — если оставишь, то доскачешь до замка и попросишь помощи…
— Нет. — стиснул челюсти, — не могу.
— А ну стоять! — донеслось откуда-то сбоку, — именем владетельного князя Велеслава!
… Вот и все.
Они были слишком близко, чтобы пытаться уйти.
Мирослав судорожно выдохнул, буквально забросил ее в седло. Злата инстинктивно съежилась, удар пришелся не в живот, а на ребра. Она явственно расслышала хруст, и тут же раскаленная стрела боли пронзила грудь. Словно в кошмарном сне она увидела, как Мирослав повернулся к латникам и дернул из ножен саблю.
- Зачем? Не надо, — хотела крикнуть она, но из горла выполз сдавленный шепот.
Латники совсем близко.
Десять шагов… пять…
— Оружие отдай! — крикнул кто-то, — порежешься еще!
Мирослав свободной рукой сбросил наземь шапку. Ветер взметнул густые волосы цвета темной меди.
…А потом что-то изменилось.
Злата даже не сразу поняла, что именно. Только что латники были на конях — и вот уже все барахтаются в снегу, и люди, и кони.
А рядом с Мирославом безмолвно стоит фигура, закутанная в черное.
Фигура делает быстрые движения руками, как будто выводя в воздухе силуэт трилистника, и Злата понимает, что, наверное, сошла с ума. Там, где только что побывали руки таинственного незнакомца, рождается свечение. Оно пульсирует, растет, накрывая гаснущий разум душной пеленой. Последнее, что успевает запомнить Злата — бледное, точно смерть, лицо Мирослава.
Высоко над головой плавал серый потолок. Злата зажмурилась крепко, снова открыла глаза.