Его невольница

Налила ванну и окунулась в пену с головой, немного понежилась, вытерлась и надела домашний костюм — шорты и майку на тонких бретелях.

Очень хотелось есть. Чего-нибудь основательного, мясного, жирного. И кофе. Я спустилась в кухню, открыла шкаф, достала банку молотого кофе и поставила на огонь турку, радуясь, что провела здесь с Дамлой день не зря и теперь легко ориентировалась. Положила на тарелку три фаршированных сыром и орехами куриных голени, горку салата с горчично-масляной заправкой, сварила кофе — самую большую кружку, какую нашла — и унесла все это к себе. Уютно устроилась на балконе и жадно накинулась на еду.

Забираться в комнату Дамлы было еще рано — время только приближалось к полуночи, несколько часов надо было чем-то занять. Я взяла купленную на пляже карту, развернула её и увидела, что несколько достопримечательностей обведены маркером и пронумерованы, а между ними проложены маршруты с отмеченными клубами, магазинами, кафе и другими заведениями. Удивилась — зачем Кемрану, например, ювелирный магазин или стоматологическая клиника? А молодежный клуб? Представить инвалида танцующим, даже в его экзоскелете, я не могла, хотя тектоник в этом стальном полускафандре получился бы отменный. Но Кемран без дополнительной опоры не передвигался.

Вспомнила, как он голый полз в море, и сердце сжалось от жалости — бедный парень. Когда возможности ограничены, остается строить из себя всемогущего. Но кто он такой? Одинокий молодой человек, у которого отец — сволочь, управляющая городом. И все возможности Кемрана — лишь его деньги. Захотел себе живую игрушку — купил меня. Наверное, ему просто хочется окунуться в атмосферу веселья, где проводят время его сверстники, потому и отмечен по пути клуб. Да и все остальные отметки наверняка имели логическое и самое простое объяснение.

А что Месут хотел убрать меня, так ведь не Кемран. Наверняка его отец просто не желает, чтобы сынок разбавлял одиночество общением с проституткой, которую сам же и трахал. А я себе уже напридумывала… Похоже, Кемран просто хочет жить, как все в его возрасте, и решился на это недавно — даже экзоскелетом ещё не до конца овладел. Глядишь, и тектоник в клубе не за горами… «Не так страшен чёрт, как его малюют» — всегда говорил отец. Может быть, как раз Кемран и заставит отца помочь мне вернуться домой? Чего не сделаешь для сына инвалида…

Эти рассуждения успокоили, я открыла книгу на странице с описанием первой отмеченной достопримечательности…

* * *

К четырём утра, начитавшись, освежая память о том, что и до прилёта в Турцию знала, я зевнула и потянулась — тело затекло, ноги, под себя подобранные, занемели. Встала, зашипев и пережидая, пока кровь разойдётся и тысячи иголочек перестанут колоть, почувствовала, что замёрзла. Самое время в горячую ванну с кружкой обжигающего кофе — лучше даже с коньячком — и под тёплое одеяло, уютно устроиться и сомкнуть веки. Внутренний голос уговаривал так и сделать, но я сопротивлялась — украду телефон, позвоню на экстренный номер в посольство, и тогда уже понежусь. Только бы найти этот номер. Но я надеялась, что у Дамлы на сотовом работает интернет. Мне и надо всего пять минут на всё.

Из комнаты вышла не таясь — Диренс ведь намекнул, что препятствий чинить не станет. Сбежала вниз по лестнице босая, подошла к двери комнаты женщины, приложила ухо к двери — не слышно ничего. Жаль, не знала обстановку внутри, но лунный свет сочился в окна ярко, должно быть и в комнате не темнее, чем в коридоре с небольшим окном в конце.

Сцепив зубы, приоткрыла дверь и снова застыла, прислушиваясь. Потом еще чуть-чуть, пока смогла заглянуть, просунув голову. Полоса света из коридора пролегла до кровати, на которой угадывалось под одеялом крупное тело. Только темень стояла — хоть глаз коли: окно плотно зашторено тёмной тканью, ни искорки внутрь не проникало.

Я скользнула внутрь угрем, оставив тоненькую щель, подошла на цыпочках к кровати — по логике телефон должен лежать рядом на маленьком колченогом столике, там же, где угадывались очертания не то вазы, не то графина. Протянула руку, пальцами осторожно нащупывая нужное. Сердце билось так, что заглушило бы рёв турбин «Боинга», этот шум в голове очень мешал, я не слышала шорохов, которые по всем законам физики должны быть, не слышала дыхания спящей женщины. А глупое сердце загремело ещё сильнее, когда я коснулась прохладного гладкого предмета, на ощупь похожего на телефон. Схватила его и опрометью бросилась из комнаты в коридор.