Его последние дни

Отжиматься стало сложнее, но не только потому, что сам способ усложнился. Теперь ему на плечи давила жалость к себе. Нет ничего плохого в жалости к себе, кроме одного — она тебя топит. Она не облегчает твое положение. Она сковывает твои руки, ноги и мысли. А главное — сердце. Она запечатывает его, лишая тебя источника силы. Архан заплакал, чтобы стало легче. Слезы идут не из глаз, а из сердца. И пока он плачет, он помнит себя. Пока он плачет, сердце нельзя запечатать жалостью к себе, как нельзя заткнуть пальцем дыру в плотине.

Изменил бы он свое решение, если бы мог? Нет, ни за что. Архан упал. Он падал много раз, но каждый раз задавал себе один и тот же вопрос. И каждый раз отвечал на него отрицательно. Грязь смоется, усталость пройдет, его слово останется с ним навсегда. То, что смотрит из глаз отца, поняло, что Архан собрался.

— Идем.

Отец вошел в дом, Архан последовал за ним. Он победил. Все кончено. Но он сразу же понял свою ошибку. Глупая радость обнажила его двуличие, и то, что смотрит из глаз отца, почувствовало это. Отец прошел через веранду и вышел во внутренний двор. Архан знал, куда он направляется. Отец открыл дверь курятника и приказал войти.

Архан повиновался. Сейчас все начнется сначала. Он спокойно принял упор лежа и начал отжиматься на четыре счета. Его должно было смутить куриное дерьмо? Архан улыбнулся.

Дерьмо смоется, как и грязь. Усталость пройдет. А его слово останется с ним навсегда. Он едва не рассмеялся, поняв, что в настоящее дерьмо наступил сосед, которому не повезло стать свидетелем его отжиманий в луже. Он не вляпался в грязь, он не устал, не поссорился с соседом, но он вляпался в настоящее дерьмо. Чего будет ему стоить знание, что он прошел мимо слабого? Что не сделал ничего, чтобы остановить происходящее? Что он будет делать с той гнилью, которая проникла в его душу в этот момент? Архану стало даже жалко соседа. В конце концов, он ни в чем не виноват.

И тут Архан понял, что иногда за его слово будут платить другие, а не только он. И дело не в соседе, бог с ним, сам разберется как-нибудь. Но за слова Архана когда-то ответят его дети.

Он поднял голову и посмотрел на отца. То, что смотрело из его глаз, исчезло. Отец отвел взгляд. Знал ли он, о чем сейчас думает Архан? Готовил ли его к тому, к чему не был готов сам? С чем он не справился и какую цену не смог заплатить?

Глава 15

Наверное, если бы сейчас я не спал, было бы совсем худо. Наверное, меня трясло бы. Может, даже кричал бы. А во сне нет. Только мысли роятся. И Андрей что-то бренчит на гитаре.

Он совсем устал. Иногда не попадает в ноты, иногда не плотно зажимает лады. Я тоже хотел бы играть на гитаре. Всегда хотел. Но не могу.

Интересно, если этот сон не кончится никогда, то что? В реальном мире я буду просто лежать как труп? Не так уж плохо, если подумать. Я вдруг понял, что всю жизнь использовал свое воображение неправильно.

Я мог дать своим героям все. Любую жизнь, любые возможности, любые радости. Я представил Андрея, идущего по пустыне. По гребню бархана. Горячий ветер ударил в лицо, растрепал волосы. Сейчас я чувствовал все, что чувствовал Андрей, но при этом сам управлял происходящим.

Когда свобода и жара пустыни стала невыносимой, я перенес Андрея на берег океана. К шуму волн, белому песку и приятной прохладе воды. Он долго шел по щиколотку в воде. Так долго, что картинка превратилась в зацикленное видео.

Тогда я перенес Андрея в бордель. Почему-то в викторианском стиле. Нереальные, невозможные в своей красоте женщины в корсетах, вино и праздность. Опиум и музыка. Все возможные удовольствия. Но и это не сработало. Я чувствовал, как его кровь остывает. Как холод наполняет конечности.

Меня выдернуло в реальность. Это все неправда. Это все искусственное и невозможное. Я не могу выдумать для него рай, хотя бы потому, что он в него не верит. Потому что слишком поздно. Потому что с каждой главой я сужал его потенциал, я срезал возможные пути и ограничивал выбор. Теперь он может идти только по одной дороге. И, судя по всему, она ведет не туда, куда мне хотелось бы.

— Ты и сам не веришь в рай, — продолжая бренчать на гитаре, сказал Андрей. — Все, чего ты хочешь, — это подготовить меня к аду, в котором живешь.

Я ничего не ответил бы, даже если бы мог. Нужно идти дальше. Нужно зайти настолько далеко, насколько это возможно. Последняя глава.

Андрей несколько раз мысленно прогнал две предыдущие главы. Очень тяжело. Все больше деталей теряется. А нужно еще и удержать в голове третью. Он был буквально на пределе возможностей. Физических, ментальных, психических и любых других. Если они существуют.

Но сейчас невозможно остановиться. Наверное, всем творцам знакомо это ощущение. Когда тебя выворачивает наизнанку тем, чему больше нет места внутри. Когда что-то там переросло тебя самого. И, наверное, масштаб творца определяется именно масштабом произведения, которое он способен удержать в себе. И тем, как долго он может это делать.