Его забрал лес

Мы так и сидели на бывшем излюбленном месте Пахомыча, ждали чего-то. Когда вдруг раздались шаги, и послышался голос Клары.

– Они хотят выпустить кликуш. Отца нужно предупредить. Граф, вы слышите меня? Эта ведьма заморочила головы всем, особенно Мишелю. Вы же понимаете, да…

– Я отведу вас к отцу, – строго ответил граф. – Митя, Лёша, встаньте у выходов. Стреляйте в любого чужака. Особенно в женщин. Ни одна нормальная баба сейчас здесь не появится. Только ведьма. И стреляйте не задумываясь. Если она успеет просто вскинуть руки, вам конец.

Я заметил, как Княжна подняла руки перед собой.

– Нет, – я схватил её за запястье, – с ним Клара.

– Она предала нас…

– Она не понимает.

Мы с Николаем переглянулись и одновременно схватили Княжну под локти, потащили в сторону.

Из укрытия мы наблюдали, как мимо прошли граф и Клара.

– Зачем он врёт ей про отца? – прошептал Николай, пока Ферзен возился с замком в лабораторию.

– Не представляю.

– Зато дверь теперь открыта, – прошептала Княжна.

И мы последовали за Кларой и Ферзеном.

Внизу не горел свет. Графу, что же, он не нужен?

Я осознал свою ошибку слишком поздно, хотя Настасья Васильевна сказала прямо: они ждали, что я приведу им Лесную Княжну. Я так и сделал. До моего появления в Курганово что Княжна, что Маруся – все были осторожнее. Всё, всё оказалось разрушено по моей вине.

Когда мы зашли в «зверинец», там тоже не горел свет.

Выстрел прозвучал из темноты. И тут же раздался крик Клары:

– Стойте!

Граф выстрелил снова. И Клара взвизгнула. Николай сорвался с места, бросился вперёд, на звук.

А в подвалах оранжереи вдруг вспыхнул свет. Он был золотой, точно пламя вырвалось из печи. Но горели не газовые рожки. Свет лился отовсюду и точно из ниоткуда. Я увидел графа у противоположной стены, Клару, лежавшую на полу, Колю, бежавшего к ней.

Позади стояла Княжна. Развела руки, повела пальцами. Волосы её развевались точно на ветру, хотя в подвале не было и не могло быть сквозняка.

– А вот и ты, – удивительно довольным тоном произнёс граф. – Мы как раз заждались тебя.

Он не успел договорить, потому что свет так же неожиданно погас. И из темноты вдруг родилась шаровая молния, пронеслась вперёд.

– Стой! Там Клара.

Но меня не послушали, дёрнули куда-то в сторону.

– Открывай клетки! – шепнули мне на ухо. – У стен есть рычаги. Выпусти всех.

– Но… ты хотела уничтожить…

– Сначала кликуш надо вывести на улицу. Иначе они погибнут.

И Княжна отстранилась, растворилась в темноте.

Я побежал, не оглядываясь, нажимал рычаги один за другим, один за другим. Решётчатые двери распахивались, и чудовища обретали свободу. Монстры, созданные доктором Остерманом, наконец-то могли отомстить своим мучителям.

Во мне проснулось нечто жестокое, безрассудное. О как я ликовал в тот миг! Я хотел, я жаждал чужой крови, словно зверь, и не стыдился этого омерзительного людоедского желания. Мне казалось справедливым наказать всех за их грехи, пусть ни охотники, ни лесорубы и не были виновны во всём, что творилось в Великолесье.

Но я забыл об одном. Чудовища были неразумны. Ими двигали только ярость и ненависть. А я попался на их пути.

Первые три клетки я открыл без проблем, только отвлекался на крики графа и Николая с Кларой.

– Ты что творишь?! – завопил граф. – Стреляйте в него. И в чудовищ. Пристрелите их всех.

Я не сразу понял, о чём он говорил. Но стоило ожидать, что в лабораторию отправят охрану. И вот подвалы наполнились людьми. Раздались выстрелы. Рёв.

Над моей головой вдруг с громким уханьем пролетела сова, и я сразу догадался, что это была Лесная Княжна. Птица сделала круг по лаборатории, пропела что-то на своём, на птичьем, и по подвалу в ответ ей прокатился протяжный, полный ярости рёв.

Чудовища её послушались.

И они забыли про меня, развернулись в другую сторону, бросились наверх, к свободе. И на людей с оружием в руках.

А я всё нажимал рычаги, с каждым разом получалось всё тяжелее, каждый новый рычаг казался туже, а лаборатория в какой-то миг стала видеться бесконечной. Но наконец я добрался до последнего.

И узнал белую аккуратную бороду даже теперь, когда она была залита кровью.

Глаза доктора горели золотом.

– О, мой другь. – Его голос изменился до неузнаваемости. Не человеческий. Металлический, рваный. – Вот вы где…

За рычаг я потянуть не успел, вместо этого подкрутил газовый рожок, пытаясь разглядеть Остермана. Он прикрыл глаза рукой, прячась от света.

Доктор оставался одетым в костюм, в котором пришёл на Ночь костров. Тот весь был залит кровью. Если всё произошло так, как я увидел, и мне ничего не почудилось, то шею ему разодрали волки. Нельзя было выжить после таких ранений.

В стороне, ближе ко входу, творился кошмар. Слышно было, как кричали люди и твари. А мы с доктором чинно беседовали, словно встретились в который раз за ужином.

– Как вы выжили?

– Моя работа, – развёл руками доктор. – Я же это и искать.

– Что?

– Силу, которая делать живым. – Он поднял голову, и я наконец-то заметил, как горели золотом его глаза. – Нашёл.

– Что вы сотворили с собой? – Невольно я попятился, радуясь, что не успел нажать на рычаг.