Эгоист (дореволюционная орфография)

Э. Вернеръ Эгоистъ Повсть

 

Полное Собранiе сочиненiй, томъ IV

С.-Петербургъ.

Изданіе А.А. Каспари

С.П.Б. Лиговская ул., соб. д. 114.

Безплатное приложенiе журнала „РОДИНА“ 1914 г.

Аннотация

Франц Зандов, успешный глава видной коммерческой фирмы в Америке, пригласил к себе своего брата Густава, таланливого журналиста, сотрудника известной немецкой газеты, желая женить его на дочери своего умершего совладельца фирмы, богатой наследнице. Его Франца очевидна, и он этого не скрывает – сохранить капитал фирмы, чтобы тот не попал в чужие руки.

А вот с какими намерениями прибыл в Америку Густав совершенно непонятно. Он беспечен, не проявляет интереса к делам фирмы, редко появляется в конторе, а главное, представляется предполагаемой невесте не в лучшем свете, ведь Джесси воспринимает его только как охотника за наследством и думает о нем как о холодном, расчетливом эгоисте, ищущем свои выгоды от женитьбы.

К тому же Густав привозит с собой молодую девушку, что заставляет думать, будто именно ее любит этот молодой журналист, предавший высокие идеалы, которые он защищал на родине, а теперь отказался от них ради наживы.

И только со временем прояснятся истынные намерения «эгоиста».

I.

Было посл полудня яснаго солнечнаго весенняго дня. Глубокіе покой и тишина воскресенья, никогда не замчаемые въ оживленной сумятиц большого приморскаго торговаго го­рода, особенно ярко проявлялись вокругъ дачи, которая, нахо­дясь вдали отъ цлаго моря городскихъ домовъ, лежала вблизи морского берега и большой садъ которой — врне сказать, паркъ — простирался до самаго моря. Это была одна изъ тхъ изящныхъ, элегантно устроенныхъ дачъ, въ которыхъ любятъ жить богатые горожане, не желающiе терпть безпокойство отъ городского шума, а вмст съ тмъ стремящіеся къ тому, чтобы имть возможность попадать въ городъ безъ особенно большой затраты времени.

Въ салон дачи, стеклянныя двери которой выходили на са­довую террасу, находились мужчина и двушка. Оба они были заняты оживленнымъ и видимо серьезнымъ разговоромъ. Щеки молодой двушки были красны отъ волненія, и она, казалось, съ трудомъ удерживала набгавшія на глаза слезы. Наоборотъ мужчина казался совершенно равнодушнымъ и отнюдь не взволнованнымъ. Это былъ человкъ еще среднихъ лтъ, но уже съ совершенно посдвшими волосами и съ серьезными, холодными чертами лица; по всей его вншности сразу же можно было сказать, что это — дловой человкъ. Холодное спокойствіе и выдержанность не покидали его ни на мгновеніе даже при самомъ возбужденномъ разговор; вся его манера говорить была сухая, чисто дловая, безъ всякаго сколько нибудь теплаго выраженiя.

— Но правда же, Джесси, — произнесъ онъ, — мн уже на­скучило постоянно слышать отъ тебя все старыя возраженія и жалобы! Въ качеств твоего опекуна и родственника я принялъ на себя заботу о твоей будущности и думаю, что то будущее, которое я расчитываю создать теб, должно быть вполн пріемлемо для тебя. Увы, ты этого не находишь! Ну, скажи мн пожалуйста, почему же это твоя глупенькая, романтичная двичья головка никакъ не хочетъ понять то, что должно по­служить къ твоему счастью?

Обладательница это „глупенькой, романтичной головки“ была довольно хорошенькой. Не будучи классически красивой, моло­дая двушка — блондинка съ нжными, но очень выразитель­ными чертами и голубыми, слегка мечтательными глазками — таила въ себ много привлекательной прелести. Но въ этотъ моментъ на ея юномъ личик лежало выраженіе страстнаго волненія, и это же волненіе ясно почувствовалось въ ея дрожащемъ голос, когда она отвтила:

— Моему счастью? Нтъ, дядя, то, что ты называешь этимъ именемъ, крайне далеко отъ всего того, что я разумю подъ своимъ счастьемъ!