Эгоист (дореволюционная орфография)

— Да, потому, что я врила тому, кто писалъ ихъ, и по­тому, что не считала возможнымъ, чтобы весь его пылкій патріотизмъ, все его восхищеніе прекраснымъ и великимъ были только фразами, которыя со спокойной совстью выбрасываются за бортъ, какъ только на сцену выступаютъ выгоды, расчетъ.

— Ахъ, литераторамъ самой судьбой предопредлено сы­пать красивыми фразами! — небрежно замтилъ Зандовъ. — Это уже нчто профессіональное. Было бы плохо, если бы они каждое свое слово подкрпляли дломъ. Густавъ писалъ такъ, какъ этого требовали его положеніе и господствующія теченія, а теперь дйствуетъ такъ, какъ требуетъ разумъ. Если бы онъ не поступалъ такъ, то вообще не былъ бы подготовленъ мн въ качеств компаньона. Ну, а теперь покончимъ съ этимъ споромъ! Я не настаиваю на томъ, чтобы твое ршеніе послдовало сегодня или завтра, но все-таки съ пол­ной опредленностью жду твоего согласія.

— Никогда! — вспыхнувъ воскликнула Джесси. — Принадле­жать человку, который видитъ во мн лишь одинъ изъ пунктовъ длового договора! Стать женой эгоиста, который ради своихъ матеріальныхъ цлей приноситъ въ жертву все то, что дорого другому? Нтъ, нтъ, никогда!

Зандовъ не придалъ ршительно никакого значенія этому страстному протесту. Будь Джесси его дочерью, онъ просто-на­просто принудилъ бы ее подчиниться своей вол; но онъ слишкомъ хорошо зналъ границы своей опекунской власти, чтобы прибгнуть и здсь къ тому же. Однако вмст съ тмъ онъ зналъ, что его авторитетъ, издавна привычный для Джесси и вызывавшій въ ней даже страхъ, былъ своего рода средствомъ принужденiя для нея, и ршилъ использовать его.

— Пока мы выждемъ съ этимъ дломъ, — сказалъ онъ вста­вая. — Теперь я поду на вокзалъ и надюсь черезъ часъ пред­ставить теб своего брата. Ты конечно соизволишь прежде всего познакомиться съ нимъ, а остальное само устроится. До свиданья!

Онъ вышелъ изъ комнаты, и тотчасъ за этимъ раздались звуки отъзжающаго экипажа, который ждалъ его.

Джесси осталась одна. Теперь, когда она чувствовала себя вн власти холодныхъ, строгихъ глазъ дяди, у нея вырвались долго сдерживаемыя слезы. Молодая двушка не принадлежала къ числу энергичныхъ натуръ, способныхъ противопоставить свою волю чужой. Въ ея слезахъ проявилась вся мягкость характера, привыкшаго подчиняться чужому руководству и почувствовшаго свое безсиліе при первой же борьб, которую онъ собрался предпринять. А здсь и дйствительно была первая въ жизни Джесси борьба. Она жила въ самыхъ счастливыхъ условіяхъ, подъ нжной охраной родителей, и первое горе коснулось ея лишь тогда, когда умерла ея мать, а черезъ два года посл того и ея отецъ. Согласно завщанію опекуномъ осиротвшей Джесси былъ назначенъ Зандовъ, давнишній другъ и компаньонъ почившаго.

Трудно было бы найти другого — лучшаго — человка для распоряженія состояніемъ молодой двушки, но она не въ силахъ была сердечно привязаться къ дяд, хотя и знала его съ дтства. Онъ былъ близкимъ родственникомъ ея матери и, какъ послдняя, происходилъ изъ Германіи. Боле двадцати лтъ тому назадъ онъ почти безъ всякихъ средствъ прибылъ въ Аме­рику и, по своей просьб, поступилъ на службу въ предпріятіі своего двоюроднаго брата, отца Джесси. Разсказывали, что несчастья и горькія разочарованія заставили его покинуть Ев­ропу; но, было ли это такъ въ дйствигельности, Джесси ни­когда не могла узнать, тмъ боле что и ея родители были по-видимому лишь частично освдомлены объ этомъ, а самъ Францъ Зандовъ никогда не затрагивалъ этого вопроса. Вначал — и то лишь въ силу родственныхъ отношеній — ему дали маленькое мсто въ контор, но онъ проявилъ такую не­устанную дятельность, такую широту взглядовъ и энергію, что весьма скоро занялъ первое посл хозяина фирмы мсто; когда же угрожавший дловой кризисъ былъ избгнутъ исклю­чительно благодаря его своевременному и энергичному вмшательству, онъ былъ сдланъ участникомъ торговаго предпріятія, и подъ его руководствомъ оно стало развиваться совсмъ иначе. Цлый рядъ смлыхъ и счастливыхъ спекуляцiй сдлалъ до тхъ поръ скромную фирму первою въ город, и Зандовъ сумлъ такъ использовать свое созданное этими успхами преимуще­ство, что сталъ почти единственнымъ распорядителемъ, такъ сказать, владыкою дла, и всюду его голосъ сдлался первымъ и ршающимъ.