Эгоист (дореволюционная орфография)

— Ахъ, какая любезность! Цитата изъ моей статьи! Зна­читъ, мои произведенія знакомы вамъ?

— Вдь вы сотрудничаете въ одной изъ крупнйшихъ газетъ, — холодно промолвила Джесси, — а ее всегда читали въ моемъ родномъ дом. Но вотъ именно потому, что я знала вашу статью, меня поражаетъ то обстоятельство, что вы такъ скоро и такъ окончательно могли освободиться отъ всхъ тхъ свя­зей, которыя имлись у васъ на родин.

— Вы имете въ виду мой контрактъ съ газетой? — произнесъ Густавъ. — Да, правда, онъ доставилъ мн немало затрудненій, но въ конц концовъ тамъ подчинились моему желанію. Бу­детъ ли однимъ журналистомъ въ Германіи больше или мень­ше — отнюдь не важно, и мое перо уже давно замщено другимъ — быть можетъ, лучшимъ.

Джесси сжала губы. Ее неописуемо раздражала эта намренная непонятливость ея гостя, а еще боле возмущало его непрестанно продолжавшееся наблюденіе за нею. Послднее, правда, не имло въ себ ничего навязчиваго и прикрывалось оживленной бесдой. Тмъ не мене у Джесси было такое ощущеніе, словно Густавъ Зандовъ буквально-таки изслдовалъ ея характеръ, и это, постепенно лишая ее сдержанности, при­вело къ возбужденности, обычно чуждой ей.

— А я, находясь на родин, не предполагалъ, что имю по ту сторону океана такую внимательную читательницу! — про­должалъ Густавъ со свтской любезностью, — но такъ какъ на мою долю выпало столь лестное отличіе, то я желалъ бы вы­слушать и вашу критику. Раньше вы замтили, что любите мою родину, какъ свое второе отечество, и это позволяетъ мн надяться на то, что я встрчу у васъ симпатію ко всему, что защищаю своимъ перомъ.

— Но вдь вы отказались отъ профессіи журналиста ради другой, боле выгодной! — кинула ему Джесси.

— Да, я уступилъ сил обстоятельствъ. Объ этомъ судятъ не совсмъ благопріятно, но быть можетъ, писатель найдетъ въ вашихъ глазахъ больше милости, чмъ участникъ торговаго дома Клиффордъ и Компанія.

— Во всякомъ случа я удивляюсь той легкости, съ кото­рой одинъ превращается въ другого! — возразила молодая де­вушка и при этомъ окинула своего собесдника уничтожающимъ взглядомъ.

Однако Густавъ повидимому не такъ-то легко сдавался. Онъ спокойно выдержалъ этотъ взглядъ, и въ его отвт даже зазвучалъ легкій юморъ, ^;что еще больше взорвало Джесси.

— Какъ я вижу, критическая оцнка для меня не осо­бенно благопріятна, — произнесъ онъ, — но при такихъ условіяхъ я, тмъболе долженъ знать ее. Будьте любезны, миссъ Клиф­фордъ, не скрывайте своего мннія обо мн! Я настаиваю на томъ, чтобы услышать свой приговоръ.

— Самый откровенный?

— Да, безъ всякихъ стсненій!

— Ну, такъ слушайте, мистеръ Зандовъ! Сознаюсь вамъ, что все выходившее изъ-подъ вашего пера, я читала съ полнйшей симпатіей до того момента, когда вы приняли предложеніе своего брата. Я не считала этого возможнымъ! Я ду­мала, что человкъ, столь ярко выступающій на защиту своего отечества, какъ это длали вы, столь энергично борющійся за его права, столь громко зовущій другихъ къ познанію своего долга, долженъ оставаться у своего знамени, въ врности ко­торому онъ разъ присягнулъ и не смлъ покинуть его лишь ради выгоды. Я не могла допустить, что перо, начертавшее столь восторженныя фразы, въ будущемъ станетъ писать лишь цифры да цифры, что безстрашный борецъ добровольно сложитъ свое оружіе и сойдетъ со своего почетнаго пути, чтобы занять мсто за конторскимъ столомъ! Я сомневалась въ этомъ до момента вашего прибытія сюда, и то обстоятельство, что я принуждена была поврить этому, является горьчайшимъ разочарованіемъ моей жизни!

Какъ ни была захвачена Джесси своимъ возбужденіемъ, она все же чувствовала, что оскорбляетъ сидящаго предъ нею человка, но въ этотъ моментъ она не заботилась ни о чемъ подобномъ. Она видла въ Густав Зандов лишь своего про­тивника, лишь навязаннаго ей искателя ея руки, котораго она во что бы то ни стало хотла устранить. Пусть онъ съ первого же часа почувствуетъ, какъ глубоко презираетъ она и его лично, и его эгоизмъ! По крайней мр у него тогда не останется никакого сомннія въ томъ, какъ она думаетъ о его брачныхъ планахъ, и она такимъ образомъ оградитъсебя отъ его сватовства.

Однако Густавъ повидимому былъ очень нечувствителенъ къ оскорбленіямъ; по крайней мр онъ сохранилъ свое преж­нее спокойствiе и свободу обращенія.

— Миссъ Клиффордъ, вы — дочь купца и участника боль­шого, торговаго дома, а между тмъ повидимому обладаете не особенно большимъ почтеніемъ къ цифрамъ и конторскому столу, — замтилъ онъ, какъ ни въ чемъ не бывало. — Мой братъ былъ бы возмущенъ этимъ, я же... я чувствую себя безконечно польщеннымъ тмъ, что мое скромное перо сумло завоевать себ такой интересъ у васъ. Что касается огорченія, то я не теряю надежды на то, что мн въ конц концовъ удастся со­здать въ васъ лучшее мнніе о моей дятельности за контор­скимъ столомъ.

Джесси ничего не отвтила на это, она совсмъ растеря­лась отъ этого умнья превратить оскорбленіе въ комлиментъ и отъ той спокойной улыбки, съ какой это было сказано. Къ счастью отворилась дверь и вошелъ ея дядя-опекунъ.