Эйдолон

– Я более чем готов. – Дворянин сунул шлем под мышку и объяснился: – Уверен, вашей жене известна моя история. Мой отец был высокопоставленным военачальником, но поднял восстание в попытке свергнуть Сангура с трона. Он был повержен и казнен. Я отказался присоединиться к восстанию, но также не захотел сражаться против отца. За это Сангур пощадил меня, но изгнал и лишил мою семью всех наших земель. Если я приму участие в этой битве и мы победим, король вернет мне часть земель. Их хватит для приданого дочери.

За пламенной речью последовала тишина.

– Другие вели войны по причинам гораздо менее значимым, – произнес Мегиддо.

– Воистину, это так. – Бришен обменялся рукопожатием с Ондрашем. – Добро пожаловать, лорд Франциск. Мы благодарны вам за службу.

Он представил тех, кто согласился стать королями-призраками, а затем Анхусет, хранителей памяти и людей Гайриса.

– Тогда продолжим, – сказал Бришен, как только со знакомством было покончено. – Я объясню, что нас ждет, когда мы поднимемся на вершину. Вы вольны идти своей дорогой, если передумаете.

Ондраш напрягся.

– Я не трус.

Бришен вскочил на спину своего скакуна.

– Об этом нет речи. И вас никто не сочтет трусом, если вы решите уйти.

Бришен подождал, пока Ондраш снова сядет в седло и подъедет. Они начали подниматься по склону Тор, оставив позади Синуэ и четырех мужчин, которых Гайрис поставил на часах. Ильдико вела свою лошадь вверх по предательскому склону и прислушивалась, как Бришен и Эльсод объясняют Ондрашу детали ритуала и его цель. Ни один из них не упомянул, как именно будет получена сила для заклинания, а Ондраш не спрашивал. Она взглянула на Анхусет, чье лицо было скрыто капюшоном. Побелевшие костяшки пальцев, сжимавшие поводья, выдавали такой же дикий страх, какой одолевал Ильдико. В отличие от нее Анхусет станет одной из тысяч, лишенных магии.

Лошади начали вскидывать головы и тревожно фыркать. После того, как конь поскользнулся, пятясь, Серовек спешился с разочарованным проклятием и хмуро посмотрел на остальных.

– Если вы не хотите переломать кости, упав вместе с лошадью, предлагаю остаток пути пройти пешком.

К тому времени, как они добрались до вершины, Ильдико забыла о холоде. Ее волосы влажными прядями прилипли к разгоряченному затылку, а платье стало мокрым и грязным от подола до колен. За исключением Эльсод, остальные члены отряда выглядели лучше после напряженного подъема, если не считать сбившегося дыхания. Старая хранительница памяти уселась на упавший камень как на скамейку. Ее морщинистое лицо выглядело почти зеленым в слабом солнечном свете. Масоды кружили вокруг нее, как испуганные бабочки, хлопоча и засыпая вопросами, пока она не прогнала их от себя резким взмахом руки.

Ильдико достала фляжку из сумки, привязанной к седлу, и, сделав глоток, передала воду Анхусет. Остальные тоже достали фляги, и воцарилась тишина, пока все не напились и не отдышались. Лошади не успокаивались, перебирая копытами по снегу.

– Они чувствуют магию, – заметила Эльсод.

Мегиддо озадаченно склонил голову набок.

– Я могу понять, почему скакуны Серовека или Кереси сопротивляются, но не каи или мой. Я младший чародей, а каи рождаются с магией. Мои и ваши кони должны были привыкнуть.

– Верно, монах, за исключением того, что это деяние древних, колдовство гальпери. В некотором смысле оно близко галлу, поскольку их также создали гальпери. Разве ты не чувствуешь его чуждости?

Ильдико не чувствовала ничего, кроме слабой вибрации земли под ногами, будто Тор безмолвно напевал панихиду или колыбельную, которую могла слышать лишь душа.

– Что дальше? – спросила она.

– Мы умрем, – ответил Мегиддо.

Возможно, стоило высказаться как-то иначе. Бришен повернулся к Ильдико.

– Ты уверена, что хочешь остаться? Не думаю, что зрелище будет… приятным.

Она обошла коня и встала перед супругом так близко, чтобы ее слова мог услышать только он. Ильдико скользнула пальцами по жесткой обшивке кольчуги.

– На это будет невыносимо смотреть и еще хуже пережить. Мое место здесь. Если бы я могла, то с радостью стала призрачным королем вместо тебя.

Его рука согревала ей талию, а губы мягко прижимались ко лбу.

– Я бы никогда в жизни тебе этого не позволил. Я слишком сильно тебя люблю.

– Анхусет ты бы позволил.

Прижатые к ее коже губы изогнулись в улыбке.

– Это она так думает.

Ильдико вздохнула и отстранилась. Его лицо было прохладным под ее ладонями, а черные волосы взъерошились ветром в дикую гриву.

– Принц ночи, вернись и состарься со мной.

Уголки его рта опустились. Он взглянул на Эльсод и перевел взгляд на Ильдико.

– Я не смогу, если ты откажешься быть моей женой. Разве наших жертв недостаточно для исполнения долга, Ильдико?

Бришен прав. Здесь, на вершине горы, в месте, построенном исчезнувшим народом, который оставил в мире свою магию и зло, она поняла нечто важное. Долг – цена привилегии, но благородное деяние заслуживает воздаяния. За совершаемый подвиг ее муж заслужил право остаться с любимой женой.