Эйфелева Башня. Гюстав Эйфель и Томас Эдисон на всемирной выставке в Париже

На третий день пребывания Томаса Эдисона во Франции утро выдалось свежим, прохладным и ясным – идеальная погода для знаменательного события дня: посещения Эйфелевой башни. К 9.00 утра Эдисон (с подарочным фонографом), его жена и ее сестры пересекли Сену, где весело украшенные Bateaux Mouches[38] перевозили посетителей на ярмарку и обратно, и все в итоге собрались у подножия башни. Пока они восхищались грандиозностью возвышающегося над ними сооружения, их приветствовал месье Саллес, зять Гюстава Эйфеля. Сам Эйфель, не подозревая о скором прибытии Эдисона, отбыл несколькими днями ранее, чтобы искупаться в Эвиане, недалеко от Швейцарии. Рассел Харрисон, говоривший по-французски, присоединился к окружению Эдисона, как и многие руководители Edison и несколько журналистов.

«Для нас был зарезервирован лифт, – писала Маргарет Аптон своей матери об их визите, – и вскоре мы оказались на самой большой смотровой площадке (второй платформе). Здесь нас встретила сестра мистера Эйфеля, незамужняя дама, типичная автократичная француженка пятидесяти или более лет. Ее сопровождал слуга в ливрее[39] с огромными серебряными пуговицами с монограммой мистера Эйфеля».

Эдисон и его спутники поднялись на лифте на вершину башни. Когда они вышли, воскликнули, любуясь панорамой Парижа, разворачивающейся вокруг, они были поражены, услышав громкие завывания. Что за странное явление произошло так высоко над Парижем? Американские индейцы! Вождь Рокки Бэр и несколько дюжин сиу[40], здоровенных парней, одетых в оленьи шкуры, с длинными волосами, украшенными бисером и перьями, кричали и плакали, а майор Берк присутствовал и сиял. Индейцы, как и все остальные в Париже, были в восторге от встречи со своим знаменитым соотечественником. Разве они только что не слушали и не говорили в его чудесный говорящий фонограф во время предыдущего визита на ярмарку?

Индейцы «приветствовали его по-своему», сообщает «Фигаро»:

«издавая все вместе гортанный крик, хлопая себя по щекам руками, что на их языке означает: Да здравствует Эдисон! Они сделали такой же салют в честь мистера Харрисона, сына президента Соединенных Штатов, и в честь М. Саллеса, зятя М. Эйфеля, к радости всех присутствующих».

После экскурсии по этой верхней платформе месье Саллес провел своих американских гостей по крошечной лестнице в личные апартаменты Эйфеля и Эйри с его удобными плюшевыми диванами и креслами с бахромой, картинами и скульптурами, а также резными деревянными боковинами. Там их ожидало множество французских светил – политиков, бизнесменов, музыкантов и писателей, – они все с нетерпением ждали встречи с Эдисоном. Маргарет Аптон писала своей матери:

«Нас пригласили в личный кабинет Эйфеля после долгого созерцания великолепного вида, подавали самый изысканный обед, который вы когда-либо могли попробовать: сэндвичи с курицей и трюфелями, пирожные, а также лучшие вина, которые сама мадемуазель Эйфель наливала гостям.

Мы слушали прекрасную музыку трех лучших музыкантов Парижа – флейтиста, скрипача и певца. Это было самое восхитительное событие… Все отдавали дань уважения Эдисону. В тот день, когда он прибыл, во всех газетах были длинные статьи, в которых его называли “его Величеством Эдисоном”, “Эдисоном Великим”, “да здравствует Эдисон”».

После окончания музыкального вечера месье Саль пригласил всю компанию поужинать в кафе «Бребан».