Эйфория (СИ)

— Что ж, я — агент, — выпалил Джейден, с трудом вставая на ноги. — Я не наркоман, я грёбаный профайлер.

Серый медведь сощурил глаза.

— Откуда у тебя это?

— Бюро. От них, штука в помощь. ФБР дало мне это, — он хватался за своё правое запястье с такой большой силой, что оно побелело.

Должны ж прекратиться эти спазмы.

Пол стал клониться у него под ногами.

— От ФБР? — произнёс Келлен. Комната реверберировала ледяным спокойствием. — Джейден, ты мыслишь не трезво. Кто бы ни продавал этот наркотик… эм, это производное от героина, поэтому оно делает нечувствительным к боли. Есть сотни других наркотиков, которые могут делать это похожим образом. Но триптокаин также синтезирован, чтобы вызывать невероятную зависимость. Я имею ввиду, что твои работодатели просто не могли бы дать это тебе. Люди, которые производят этот наркотик, производят его строго из-за его качеств, вызывающих зависимость.

Устремляясь вперёд, Норман выхватил пузырёк из рук Дэвида с соответствующими гневом, страстью и недоверием.

Чтоб его, мне нужна эта бутылка.

Он шагнул назад, отрывисто дыша, со своим раем, своим спасательным тросом, держа у своего сердца. Его рука обхватывала его так крепко, как могла.

— Я знаю, какими опасными могут быть наркотики, лучше, чем большинство людей, — в приглушённой интонации седеющего мужчины, казалось, была бесконечная печаль. — Будь осторожен, Джейден.

Молодой человек словно ураган выбежал из комнаты и из дома, не сказав ни слова напоследок. Оказавшись снаружи, он прислонился к утомительно ветшающей стене, закрывая глаза и позволяя фантазиям охватить его. Мысли Джейдена неистовствовали с болезненной неопределённостью из-за «что за хрень я только что слышал?» и «мне просто нужно успокоиться».

Он уставился на ослепительно голубую тубу в его ладони. В другой вселенной он принял бы порошок, он весь был бы лихорадочно втянут вверх по его носовым пазухам, бирюзовые звёзды взорвались бы позади его глазных впадин; но сейчас это останется не более, чем фантазией. Он прискорбно вернул триптокаин в карман своей куртки.

Нет. Не сегодня.

Норман взглянул на вечно тёмное небо, трясясь от чего-то, что определённо не было ветром, и вернулся наконец в ожидающую машину.

========== Глава 4. Энтузиазм ==========

Четверг, 9:51

За ночь тучи стали более грозными, и на следующий день весь потенциал ещё одного залитого солнцем утра был полностью уничтожен.

Всего несколько ярких часов, разве это слишком большая просьба?

Но как всегда, боги погоды были не в милостивом настроении.

Нарастающая влажность в воздухе, предвещающая бурю, не способствовала усмирению беспокойства Нормана. Он испытывал щемящее чувство тревоги со времени посещения Дэвида Келлена предыдущим днём, и оно преследовало его словно тень, долго ползя за ним после того, как он пришёл домой к вечеру и попытался смыть его водкой. Оно было слабее на следующее утро, но это сделало его почему-то хуже: точно также, как крохотные комары, почти незаметные в своей малости, могут быть гораздо более раздражающими, чем их собратья покрупнее.

Джейден, изнывая в своём офисе, пытался сконцентрироваться на деле о героине по крайне мере полчаса, но смутные ирритации продолжали жужжать в его ушах. Поначалу было сомнение в себе, уверенность такая шаткая, что порыв ветра мог бы отправить её в падение.

Теряешь хватку, Норман. Почему ты не подумал о том, чтобы поискать в городе ещё наркотики? Доки — очевидное место для поиска. Теперь тебе нужно одобрение экс-дилера перед тем, как делать свою работу?

Далее, буравя его нутро, пришло мрачное предчувствие, что все его зловещие секреты могут в любое время вырваться, выплёскиваясь из него словно тягучая чёрная смола.

Мелисса почти узнала о триптокаине. Тебе просто повезло, что она ушла из дома Келленов тогда, когда ушла, иначе… Ты становишься легкомысленным. Думай о последствиях. Никто не должен знать: храни тьму сокрытой.

Он так долго прятал её внутри себя, так бесконечно долго. Это становилось труднее, а он был утомлён. Возможно, было неизбежным то, что его позор раскроется, что наступит день, когда он будет вынужден отказаться от своего звания специального агента. Всего лишь вероятность этого была обсидиановым камнем в глубинах его разума: маленьким, твёрдым, острым и мучительным, оттягивающим вниз его мысли.

Но ещё более ужасающими – такими кощунственными, что он второпях отмахнул их прочь, когда они ему вспомнились – были тошнотворные слова Келлена, которые он произнёс.

Твои работодатели не могли бы дать тебе его. Этот наркотик производится из-за его качеств, вызывающих зависимость.

Снова, и снова, и снова, словно сломанный проигрыватель. Всё же они были сомнениями, с которыми Норман был частично знаком; сомнениями, обнаруживающиеся в мрачных альковах его собственного разума, вальяжно и воровато прячущиеся в местах, где не должны.

Эти вероломства не были правдой. Как могло быть иначе? Весьма вероятно, что Келлен не мог знать о триптокаине, потому что это была засекреченная информация.

Просто болтовня пожилого человека.

Норман мог бы сказать, что снова лгал самому себе.