Эйфория (СИ)

Разум Джейдена совершал скачки быстрее, чем его спидометр. Если бы он сумел ускользнуть, сумел добраться до безопасного места, у него было бы время продумать свой следующий шаг. Его квартира была слишком далеко теперь. Выискивая брешь между домами прямо справа от него, он нырнул в неё без предупреждения, царапая в процессе боковую стенку пассажирской двери. Визг шин заполнил его уши. Он рискнул бросить взгляд на зеркало и увидел, что лишь два авто появилось из-за поворота, продолжая свою пышущую яростью гонку за ним.

Минус один.

Жилой массив выглядел как холодный часовой в холодном вашингтонском воздухе. Три машины промелькнуло по тихому району: одна впереди и две в её хвосте, едущие совсем близко, освещая бетонные стены пляшущими полосами серебристого и голубого, отражённых от их гладких тел. Небо над ними наблюдало и становилось беспокойней. Норман знал, что его преследователи были быстрее, чем он. Если он хотел отделаться от них, пришлось бы провернуть какой-нибудь трюк.

Он повернул влево, ныряя в проулок, ведущий к главной дороге. Ему нужно было больше машин, больше препятствий, больше шансов на то, что он проскользнёт через ячеи наброшенной на него сети. Его свита будет вынуждена сбросить скорость, и если он будет быстр, то, может быть, сможет миновать плохую ситуацию. Транспортные средства, преследующие его, были большими, широкими жуками: крупные и с квадратными спинами, зловеще мерцающие серебряным и чёрным. Может, тонкость и неприметность его седана хоть раз сыграют ему на руку. Норман отпустил педаль газа, когда трафик стал заполнять полосы движения. Автомобили, что гнались за ним, были лишь в лёгком отдалении от него, но со вспышкой агрессивного облегчения Джейден заметил, что они также снижают скорость. Норман, как игла по полотну, начал сновать меж машин. Его разум, начинённый голубым, работал со скорость, вдвое превышающей обычную. Он перестраивался из одной полосы в другую, будто конькобежец, постоянно переоценивая динамичный узор всех транспортных средств, ускоряющих и замедляющих свой ход. Две неповоротливые машины отставали всё сильнее. Вскоре Нормана от них отделяло несколько автомобилей, и он знал, что в ближайшее время они потеряют его из виду совсем. Быстрая сверка со своими наблюдениями дала ему знать, что он направляется обратно к центру города. Он хотел съехать с этой дороги прежде, чем они нагонят его, прежде, чем поймут, куда он делся. В нескольких ярдах перед ним к магистрали примыкала дорога. Он свернул на неё. Когда поворачивал, он оглянулся через плечо и не смог увидеть машин, следующих за ним. Если он был везунчиком, они останутся пойманными в поток машин и пока догадаются, где он покинул дорогу, он будет настолько далеко, что это его не будет волновать.

Но Норман мог ощущать дрожь, возвращающуюся в его пальцы. Внезапно он осознал всю тяжесть языка в своём рту. Теперь, когда непосредственная опасность миновала, адреналин сходил на нет и, что хуже, он чувствовал ни с чем не спутываемую спешку триптокаина, покидающего его организм. Непреодолимое желание выбраться из машины завладело им, опускаясь по его загривку вниз к локтям и дальше в направлении бёдер. Его квартира была очень далеко, в другой стороне округа Колумбия. Его гнали по тугой петле, и он почти вернулся назад к штаб-квартире, ровно туда, откуда начал. Но в этой части города было множество дешёвых отелей. Он мог с лёгкостью остановиться в одном из них на ночь или даже на несколько часов: как ему было угодно. Тишина и спокойствие были бы в паршиво прибранном номере, с пылью, цепко державшейся за ветхий ковёр и приторным, тошнотворно-сладким освежителем воздуха. Он замедлил ход авто, чтобы осмотреть улицы, в тот самый момент, когда проезжал мимо многоквартирного дома под названием «Вашингтон Хайтс». Это название показалось ему знакомым. Агент Донахью, упоминала его всего несколько дней назад, разве нет? Она пошутила: «Если верхушки Вашингтона находятся прямо там, зачем я вообще заморачиваюсь с ФБР?». То место, где она остановилась на время пребывания в округе Колумбия. Это многоквартирное здание, арендованное Бюро, и она была в нём. Норман крутанул руль, разворачиваясь посреди улицы, и припарковался под нелепым углом около строения.

Он заглушил двигатель. У него ушло некоторое время на то, чтобы даже выйти из машины. Мышцы его ног время от времени сводила судорога. Он сидел, глядя через своё боковое окно на машины, проезжающие мимо так медленно и так невозмутимо. Его глаза остекленели от того, что моргали слишком редко. Его шея была воспалена там, где в неё вгрызся ремень безопасности, когда один их тех автомобилей врезался в него. Вдруг его рука поднялась и легла на ручку двери. Ему удалось, спотыкаясь, выбраться наружу, захлопнуть дверь, развернуться и убраться с дороги.