Эйнемида II. Право слабого.

– Она жива! – радостный возглас, не понять чей. Кинана поворачивает голову вбок. Фигуры в безликих шлемах, горящих на солнце точно факелы, окружили что-то тёмное, судорожно дёргающееся. Взгляд сосредотачивается, и Кинана видит человеческое тело, хватающееся за рассечённое горло, яростно скребущее ногами землю. Судорога, ещё одна, и тело расслабляется, руки бессильно соскальзывают с залитой кровью груди.

– Она жива, и она победила! Вы дали клятву! – это Белен. Напротив – фигура в сияющем золотом шлеме. Белен напряжён, рука на эфесе, если они не сдержат слово, если они посчитают бой не состоявшимся... – Вы дали клятву! – Фигура в шлеме медленно кивает и отворачивается, Белен, со вздохом облегчения, убирает руку от меча.

Подняв тело того, кто ещё недавно был их вождём, гисеры направились к своему лагерю, и лишь тогда Кинана позволила себе потерять сознание.

Глава XXIII

Выкаченные из орбит глаза, вываленный язык, мокрый подол хитона – поганая смерть. Удавка погрузилась в шею здоровяка-пентикоста целиком, оставив на коже тёмную полосу. Убитый сидел, привалившись к поддерживающему крышу палатки колу: кто-то накинул удавку и затянул узел вокруг деревянного столба. Точно так же, как намеревался сделать тасимелехов палач.

– Как это произошло? – чеканя слова, спросил Энекл. Подчинённые боялись взглянуть на тёмное от гнева лицо командира.

– Мы не знаем, лохаг, – на Неалее не было лица. При полном несходстве характеров они с Амфотером были дружны. – Так его нашли. Никого рядом не было.

– Почему он был один? Я приказал.

– Так он же в палатку ушёл. Что с ним там будет... – Неалей странно сглотнул, глядя на страшно вытаращенные глаза товарища.

– Энекл, подожди, что ты задумал? Не надо сгоряча! – Ансар подвернулся на дороге к палатке, видно, уже прослышал. – Созови командиров, мы же на войне! Нельзя...

– Уходи, Ансар, – Энекл не удостоил мидонянина даже взглядом. Слова падали точно тяжёлые камни. – Оставайся в палатке, пока не закончится. Это не твоё дело, тебя не должны тут видеть.

– Но что ты будешь делать? Энекл, прошу, так нельзя...

– Что я буду делать? – бесстрастно ответил лохаг. – Тэйхэкай эдэтэа!

От яростного рыка, казалось, на мгновение испуганно прекратился даже бесконечный дождь. Точно по волшебству, на улицу выбежали гоплиты с оружием. Где-то среди эйнемских палаток, забил медный колокол.

– Уходи, Ансар, –сказал Энекл. – А вы, парни, за мной. Нам кое с кем здесь нужно поговорить.

Разъярённо-радостный рёв был ответом. Эйнемы спешно хватали копья, надевали шлемы, поправляли щиты, выстраиваясь подле своего предводителя. В других частях лагеря поднялась суматоха, воины выскакивали из палаток с оружием наголо, решив, что напали враги.

– Энекл... – отчаяный призыв Ансара пропал втуне. Эйнемский отряд боевым строем двинулся вперёд.

Их встретили возле тасимелехова шатра: телохранители в доброй чешуйчатой броне и бедолаги-ополченцы с Нижнего Закара с копьями и лёгкими тростниковыми щитами. Все они выстроились в несколько рядов, не слишком умело изображая эйнемскую фалангу. Вперёд выбежал круглолицый невысокий толстячок в командирском доспехе – Итумал, начальник пехоты и верный пёс Тасимелеха, ещё с тех времён, когда тот был лугалем.

– Что происходит?! – возопил он. – Эйнем, ты с ума сошёл?!

– Прочь с дороги! Иначе прольётся кровь!

– Ты что делаешь?! Это ведь бунт! С тебя кожу снимут! – Итумал угрожающе взмахнул топориком на длинном древке. Вокруг уже начинали собираться вооружённые воины, мелькнул в толпе чёрный бурнус Бадгу, показался Равхар, окружённый молчаливыми чернобородыми гутами, сжимающими в руках страшные боевые топоры.

– Наставить копья! – скомандовал Энекл, и эйнемский строй вмиг ощетинился крепкими ясеневыми древками со смертоносными жалами на концах.

– Немедленно прекратить бесчинство! Что ты творишь, дурак?! – при виде Тасимелеха, высунувшегося из-за спин своих воинов, Энекл зарычал и перехватил копьё, прикидывая, не получится ли достать ублюдка броском. Хотя нет, не стоит: хочется почувствовать, как остриё входит в его заплывшее жиром тело.

– Ты убил моего человека, – прорычал Энекл, присовокупив грязное ругательство нинуртских бродяг и ночных грабителей. – Теперь я убью тебя!

– Что ты несёшь, напился дурной воды?! – вытаращился Тасимелех. – Какого человека?!

– Его звали Амфотер, вчера ты хотел его задушить. Задушил. Доволен? А сейчас будешь за это платить.

– Это чушь, я никого не душил! Какой Амфотер?

– Лжёшь, – отрезал Энекл, наставляя щит.

– Довольно! – гневно взревел Тасимелех. – Бросайте оружие, сброд, немедля!

Никто из эйнемов не сдвинулся с места, воины на флангах и в тылу развернулись, превращая строй в ощетинившегося со всех сторон ежа.

– Я в этом не участвую, – громко сказал Бадгу, скрестив руки на груди. Равхар нерешительно оглянулся на гутов и воскликнул:

– Давайте образумимся! Нам надо воевать с врагами, а не друг с другом!

– Этот человек умрёт, – твёрдо сказал Энекл и коротко скомандовал. – Аваэ!