Эйнемида II. Право слабого.

Фаланга тронулась с места, надвигаясь на испуганно озирающихся мидонийских ополченцев. Итумал, облизнув пересохшие губы, затерялся среди своих воинов. До строя мидонийцев осталось три шага, грозно взметнулись копья, как вдруг по лесу пролетел жуткий, трубный рёв.

Болото взбурлило, и из-под обманчиво спокойной трясины на удивлённо озирающихся мидонийцев рванулись твари, каких Энекл не смог бы вообразить даже в самом кошмарном сне. Огромные, бесформеные, покрытые панцирями, все в зелёно-коричневой болотной тине, точно сама трясина ожила и набросилась на незванных пришельцев.

– Граззги, – завопил кто-то из каннаарцев, и тут же раздался голос Ансара. – На нас напали! К оружию!

Страшные твари достигли ближайших палаток и над лагерем пронёсся вопль ужаса. Чудовища сминали не успевших опомниться людей, точно давильный пресс, огромные лапы отбрасывали пытающихся сопротивляться, словно то были не воины в доспехах, а тряпичные куклы. Пожалуй, более жуткого зрелища Энеклу не доводилось видеть даже в Цсерехе.

Раздался новый вой, и из древних развалин, прямо посреди лагеря, хлынула волна потрясающих оружием дикарей. Лес изрыгнул сонмы их собратьев, с отчаянным визгом бросившихся в атаку, а позади, за деревьями, грузно ворочалось нечто огромное. Энекл с ужасом понял, что из-за устроенного им переполоха границы лагеря совершенно беззащитны.

– Тасимелех! – взревел он. – Ссоры потом. Ты начальник – командуй!

Но предводитель царского войска словно не слышал, стеклянными глазами таращась на заполонивших его лагерь врагов. Для него битва закончилась не начавшись

– Гарпия, – выругался Энекл и зычно гаркнул. – Сплотить ряды! Бадгу, Равхар – к болоту! Итумал – за мной!

Этот миг всегда самый важный: услышат ли, повинуются чужаку, которого никто не назначал командиром? С другой стороны, когда люди растеряны и напуганы, им нужен тот, кто отдаст хоть какой-то приказ, а исполнив первый, исполнят и остальные. Лишь бы повиновался хоть один. Первый последователь превращает обычного крикуна в предводителя.

Бадгу понял всё мгновенно: он кивнул своим, и командиры застрельщиков бросились собирать подчинённых. Следом принялся раздавать приказы и Равхар. Дрались уже в самом лагере, нужно спешно сколотить, кого можно, в кулак, а дальше... Видно будет. Но нужно время.

– Итумал, – обернулся Энекл к командиру мидонян, не обращая внимания на наставленные копья ополченцев. – Все ссоры потом. Мы должны спасти себя и людей. Ты со мной? – мидонянин на мгновение задумался и судорожно кивнул. Большего Энеклу не требовалось.

– Фаланга, кругом! Метонисский контрмарш! Аваэ! – скомандовал он, и его бойцы, сквозь царящую в лагере суматоху, двинулись к развалинам, откуда валили и валили толпы врагов. Воины Итумала пошли за ними.

Первые визжащие дикари налетели на стену эйнемских щитов, и это был совсем не тот враг, что бился с ними прежде. Вроде те же ти-ю, с каменным оружием, полуголые, в перьях, но такой бешеной ярости и презрения к смерти раньше за ними не водилось. Безумие заменило им оружие, они вцеплялись в эйнемские щиты, не обращая внимание на пробившие тело копья, и пытались вырвать бойцов из строя. Они не боялись, не отступали и продолжали биться, даже получив тяжёлую рану. Трое-четверо дикарей за одного эйнема, но это плохой размен: врагов намного больше. В глазах ти-ю полыхал бешеный зелёный огонь.

Хвала богам, опомнились и остальные. Бадгу напал на лезущих из болота граззгов, его застрельщики сменили пращи и пули на тяжёлые дротики, метя в пасть и глаза чудовищ. Стрелков поддержали воины Равхара. Они умело уклонялись от атак граззгов, подсекали им лапы огромными топорами и, облепив чудовище, точно муравьи хлебную корку, вырубали пластины брони, стремясь добраться до нежной плоти. Местные рассказывали, что на граззгов охотятся ради необычайно вкусного мяса, но, глядя на бронированную кучу грязи, Энеклу совсем не хотелось попробовать.

Мидонийские ополченцы и каннаарские беженцы на левом фланге столкнулись с толпами дикарей, валящими из леса и всё смешалось в кровавую кашу. Вместе с малорослыми дикарями в атаку бежали... Эйленос Справедливый, великаны! В полтора, а то и два, человеческих роста, голокожие, мускулистые, с головами, точно высеченными из цельного валуна неумелым скульптором. Стволы цельных деревьев, сжатые в огромных руках, заменяли этим чудищам дубины, а на спине у каждого сидело по два-три ти-ю, стреляющих из примитивных луков, либо плюющих отравленными иглами из украшенных разноцветными перьями трубок.

Возглавляемые Энеклом, гоплиты пробились к развалинам, где сопротивление дикарей было особенно яростным. Бой кипел уже на самых ступенях, стёртых бесчисленными столетиями. Ти-ю лезли из нескольких ходов, ведущих вглубь древнего сооружения, видно там был какой-то лаз, который, осматривая развалины, попросту проморгали. Гоплиты обрушили остаток стены в один из таких ходов, завалив его почти целиком. Надо завалить и остальные. Поплевав на руки, эйнемы принялись за тяжёлую и кровавую работу.