Эйнемида III. Надежда на весну.

– Муулбар обладает необычайным даром: взглянув на судно, он тотчас определяет, сколько стоит груз и где его можно выгодно продать, – с благодушной улыбкой заметил пелийский посланник Полихарп, кутаясь в просторный жёлтый плащ, несмотря на довольно тёплый день. К еде он почти не притронулся, лишь потягивал вино да изредка отщипывал мякиш от хлебной краюхи.

– Разве это возможно? – удивился Хабрий, неарский друг и гостеприимец Хилона, высокий сухопарый мужчина лет тридцати, со смугловатым лицом и чёрной бородой, заострённой, по здешнему обычаю, клином.

– Что сложного? – буркнул орфотавр, отбросив дочиста обглоданную гусиную кость и подтягивая к себе миску с бараниной. – Они трясли лоханки на верренском пути. Сейчас осень, мореходству конец, с железом и оловом ни один придурок в море не полезет – значит, зерно, жрать-то всегда хочется. Пять трирем, полны под завязку, похоже даже гребцам под лавки по мешку затолкали – медимнов шестьсот на каждой. Хороший груз, зимой жратва в цене. Остаток, видать, где-то припрятали, раз торговые лохани с собой не потащили.

– Вот видишь, досточтимый Хабрий: точный расчёт, не хуже, чем в геометрии, – рассмеялся Полихарп, тряся седеющей пегой бородкой. Орфотавр что-то проворчал с набитым ртом и налил себе ещё вина, без видимого затруднения подняв одной рукой тяжёлый посеребрённый кратер.

Хилону преджде не доводилось видеть тураинцев так близко, и орфотавр вызывал у него огромное любопытство. Этот загадочный народ испокон веков жил на большом острове Тураин посреди Адамантового моря. Насколько давно они там поселились не знал никто, но именно их нанял для морского путешествия прародитель гелегов Гел, ещё во времена Странствования. Отменные воины и моряки, орфотавры жили торговлей и пиратством и поклонялись богу-быку, про которого говорили, будто он древнее семерых богов Пнатикамены. Этого бога чтили по всему Адамантовому морю, даже кое-кто из эйнемов приносил ему жертвы. Посреди Тураина возвышался огромный храм, полный запутанных коридоров, потайных ловушек и ложных проходов. Каждую весну, пять самых красивых пленников и пленниц безоружными отводили в сердце храма, следом же входили пятеро избранных воинов, чтобы убить несчастных во славу своего бога. Пленника, сумевшего добраться до выхода, отпускали на волю, но это удалось лишь Фиолою из Неакиса, сыну царя Пселофея. Дочь одного из тураинских вождей Куума полюбила Фиолоя, она тайно передала ему меч и научила, как отыскать выход. Одного за другим сразил преследователей Фиолой и вывел своих спутников наружу. Орфотавры вручили ему богатые подарки и корабль, Куума бежала с ним, но неблагодарностью отплатил он своей спасительнице. Едва корабль отошёл от тураинских берегов, Куума пожелала возлечь с Фиолоем, но тот лишь рассмеялся. «Где это видано, чтобы человек любился с коровой?!» – воскликнул он и ударил её мечом, а тело выбросил в море. За это злодеяние боги наслали на убийцу страшный недуг. Болезнь, прозванная Рогатой смертью, собрала жатву по всей Эйнемиде, всего же более пострадала Метонисса, а обильный лаврами Неакис опустел полностью. Повинуясь оракулу, метониссцы не стали заселять город заново, но перенесли столицу в небольшой городок Тинакру, переименовав её в Урвософоры. Лишь после этого болезнь отступила, а Неакис так и остался городом мёртвых. Даже воры и грабители опасаются заходить под сень его некогда прекрасных дворцов и храмов.

– Так вот, досточтимый Хабрий, – сказал Полихарп. – Как я и говорил, чтобы сражаться, совсем не обязательно иметь меч. Благодаря отважному Анексилаю в Аметистовом море, храбрым сенхейцам в Сапфировом и нашим дорогим союзникам, – он указал на жадно чавкающего орфотавра, – по всему Адамантовому, морская торговля стала совсем затруднительна. Сезон штормов уже начался, эферияне закрыли мореходство крайне неважно, а ведь впереди зима, сейчас последняя возможность запастись зерном. Хвала милосердным богам, торговый путь в Архену для них открыт, но вот какая беда: цены на архенское зерно в этом году необычайно, удивительно высоки, просто как никогда. Что поделаешь, тяжёлые времена… Так вот и выходит, что эферияне покупают зерно по цене пряностей и отправляют торговые корабли в осмеоне и эниксионе, что тоже недёшево. Они уже увеличили поборы с союзников, и тем вряд ли это пришлось по нраву, не задумался бы кое-кто, что рука Эфера чересчур тяжела. А ведь никто не обещал, что весной положение станет легче. Это, конечно, смелое предположение, весьма и весьма смелое, но что-то мне подсказывает: цены только вырастут. И не только на зерно, а и на железо, и на олово, да много ещё на что. А вот эферские оливковое масло, мрамор, керамика и серебро в цене упадут. Весьма неприятно, когда нужно готовить войска и корабли к походу, не так ли? В очень и очень непростом положении окажутся наши эферияне, причём, заметьте, безо всяких битв.

– Да, это впечатляет, – кивнул Хилон. – После того, как у вас отняли столько золота на Пелии, да и сам остров...