Эйнемида III. Надежда на весну.

На поле картина изменилась. Сразу несколько отрядов беленовой стратии попятились назад, в боевых порядках образовалась брешь, куда сразу, напролом ринулись вражеские педзетайры. Точно дожидаясь этого, новые отряды Сосфена, ранее не участвовавшие в бою, выдвинулись вперёд, а из подлеска ударила конница, намереваясь рассечь воинство царицы надвое. Кинана удовлетворённо кивнула.

– А вот действительно пора, – выдохнула она. – Давайте сигнал Пселлу, и да будет с нами Даяра непокорная, непокоряющаяся.

***

– Что такое?! – воскликнул Гермий, недоверчиво глядя на вступающие в бой свежие отряды противника. Прежде лениво отбивавшийся от столь же ленивых атак, правый фланг Кинаны решительно перешёл в наступление. Над стеной серых щитов реяло белое знамя с изображением встрепенувшегося чёрного ворона.

– Нас атакуют слева, – сообщил очевидное Сосфен.

– Ты же говорил, Эхалкид воздержится от боя, если увидит, что Кинана проигрывает.

– А это не Эхалкид, – спокойно ответил эпистратег. – Грейская стратия – видишь знамя? Обманула старика, девочка. Подставила мне ложного Эхалкида, а настоящего – видишь тот холм – спрятала в самый центр, да ещё и разделила его отряд холмом, чтобы было меньше соблазна. Теперь все наши основные войска втянулись в бой, а у неё более выгодная позиция. Молодец, отличный ход. Она всегда хорошо играла в тавулорис.

Надо отдать должное: периссец не стал ни возмущаться, ни кричать о предательстве. Он внимательно смотрел на собеседника, ожидая продолжения.

– И что теперь? – наконец не выдержал он.

– А теперь… – лицо Сосфена стало мрачным, он выглядел точно человек, принимающий решение, которое невозможно принять. – Теперь мы развернём тезаридцев против грейцев, а ты отправляйся к Атталу, пусть поддержит атаку справа. Он знает, как. Не одна Кинана умеет играть в тавулорис.

– Ты веришь, что гетайры чем-то помогут на правом фланге? – с сомнением спросил Гермий. – У них там копейщики.

– Главное, чтобы в это верил Эхалкид. Выполняй.

Отсалютовав, периссец направился было к выходу, но обернулся на полдороге.

– Сосфен, сегодня мы победим, – он пристально посмотрел в глаза собеседнику, выдержав ответный ледяной взгляд.

– Да, – кивнул военачальник. – Да, сегодня мы победим. К сожалению.

***

– Я убью его! Мерзавец! Тварь! Убью! Я убью… Убью! – кровь пузырилась на губах Гриела, неистово кричащего и бьющегося столь яростно, что Алкет и Келесс с трудом удерживали его на широком камне, приспособленном под ложе. Кровь пузырилась на губах Гриела, кровь покрывала доспехи парней, кровь темнела на земле и на камнях. Кровь, кровь, кровь… Сколько же её пролилось в этот день?

– Убьёшь, мой дорогой убьёшь, всех убьёшь. Но сперва выпей-ка это, –иерофантида Ида поднесла к губам раненого деревянную чашу с зельем. Тот проглотил, поперхнулся, на мгновение затих, а затем крики «Убью!», «Мерзавец!» зазвучали с новой силой. Ида досадливо покачала головой и подошла к Кинане.

– Как он? – спросила царица. Она сидела неподалёку на мшистом камне, обхватив руками ногу и опершись подбородком на колено. Непристойно задравшийся хитон девушка точно не замечала, да и никто не замечал.

– Плохо, – твёрдо ответила иерофантида. Высокая, светловолосая женщина манерами и даже внешностью напоминала Филомену, и всё же это была не она. – Колотая рана в грудь и резаная в бок. Не так уж и опасно, но если человек сам не хочет жить… Кого он грозится убить?

– Своего дядю, – бесцветно ответила Кинана. – Мы могли победить, но он испугался атаки гетайров и решил сменить сторону. Обычная история.

– Понимаю, – кивнула Ида. – Мне жаль.

– Всем жаль, а что толку? Но раз он так хочет его убить, как он может не хотеть жить?

– Дело в чём-то другом. Юноша недавно пережил какую-то утрату?

– Пережил, – царица резко встала, небрежно одёрнув хитон.

– Ясно. Боюсь, надежд мало… – Ида печально покачала головой – А твои раны?

– Рука и бедро – царапины. Могло быть хуже. Сильно хуже.

Ей вспомнилась схватка, в которой пал старый Левикон и получил рану Гриел. Они бежали, но их настигли. Щит Кинаны треснул, копьё выпало из раненой руки, и беззащитная царица обернулась навстречу своему убийце… Он не ударил, тот всадник в тёмно-голубом. Жгуче-чёрный взгляд встретился с полубезумными серыми глазами Кинаны, и воин опустил копьё. Их тут же развела битва, Келесс, перехватив поводья Оникса и гриелова Весельчака, вытащил друзей с поля боя, так и не дав Кинане понять, действительно ли она узнала того, кто её пощадил.

– Царапины могут загноиться, ты это знаешь. Дай посмотрю…

Не слушая, Кинана обвела взглядом Лесную крепость. Широкий, обрамлённый лиственницами и соснами прогал на окраине селакской чащи, поросшие мхом развалины ‒ ненадёжное пристанище её разбитого войска. Измождённые бойцы разместились на поляне и дальше, под деревьями, а меж ними сновали серые сёстры с зельями и перевязками. Искусство дочерей Даяры было велико, но раненых было много, слишком много.