Эйнемида III. Надежда на весну.

На лестнице появился один из нефалимовых людей и что-то крикнул по-хегевски. Шпион ответил, и хегевец скрылся в двери.

– Сарруна взяли, с сыном, – коротко перевёл Нефалим. – Я велел привести. Разожги, пожалуйста, светильники. На это определённо стоит взглянуть получше.

С некоторым замиранием сердца Энекл увидел, как двое хегевцев тащат по лестнице бешено вырывающегося вельможу – страшного Сарруна, второго человека Мидонии. Саррун хрипло рычал, его обезьянье лицо так жутко исказилось от ярости, что даже бывалому Энеклу стало немного не по себе. Следом спустили и Шалумиша. Молодому человеку отказывались служить ноги, хегевцам пришлось едва ли не тащить его на себе. Пленников сурово, но без лишней грубости, поставили на колени у ног Нефалима.

– Что здесь происходит?! – взревел Саррун. – Ты умом тронулся, хегевец?!

– Ты обвиняешься в измене, – спокойно сообщил Нефалим. – Расскажешь всё сам?

– Что?! Да ты точно спятил! – вельможа расхохотался страшным, каркающим смехом. – Теперь слушайте меня, все вы, мразь: быстро развязали меня, не то, клянусь Нахарой, я сдеру с вас кожу полосками и заставлю её сожрать!

– Считаешь, угрожать сейчас разумно? – поднял бровь шпион.

– Хегевец, я думал ты умный человек! Ты же понимаешь, что повелитель посадит тебя на кол, даже если ты меня убъёшь! Твоя единственная надежда спасти шкуру ‒ ползать у моих ног и молить о пощаде! Только учти, чем дольше медлишь, тем меньше у меня милосердия...

– А оно у тебя было? – усмехнулся Нефалим. Вдруг он резко потянулся к шее Сарруна, дёрнул, и в его руке очутился длинный железный ключик.

– Ты за это заплатишь, свиная подстилка, заплатишь! – заревел вельможа, давясь слюной от злобы. Нефалим дал знак, и один из хегевцев набросил на бычью шею Сарруна верёвочную удавку.

– Слишком много болтаешь, – сказал Нефалим, разглядывая хрипящего вельможу. – Довольно, Цемах, – хегевец ослабил удавку, и Саррун тяжело задышал. – Ну что, отдыхай, а мы пока посмотрим, что за секреты ты прячешь. Ты не против, так ведь?

Он отворил дверь и с лампой в руке начал спускаться по узкой лестнице, Энекл последовал за ним.

Странный звук, отдалённо похожий на монотонное гудение комара, они услышали где-то на середине лестницы. Чем глубже, тем сильнее становился звук. Наконец лестница закончилась ещё одной плотно закрытой дверью. Нефалим толкнул створки, шагнул внутрь, поднимая светильник повыше, и Энекл почувствовал, что его сейчас стошнит.

Девушка лежала на широком столе – обнажённая, истощённая настолько, что проступили рёбра, а кожа складками свисала с рук и ног, прикованых к вбитым в столешницу бронзовым кольцам. Монотонный стон исходил из её окровавленного рта – несчастная сломала зубы, пытаясь прокусить медный кляп. Знакомые бугры поднимались на её теле то тут, то там. Нутроед, и давно – бесконечно давно.

– Сколько она так... – бесцветно спросил Энекл в пустоту.

– Не знаю, – в тон ему ответил шпион. – Дней пять-шесть...

Странный всхлипывающий звук пробежал вдоль стен. Нефалим запалил светильники на стенах, и стало возможно рассмотреть всё убранство жуткой комнаты. Расписаные изображениями цветов и деревьев стены, два кресла из дорогого чёрного дерева, кровать, несколько больших столов. На одном – золотой кувшин и бокалы для вина, а на другом – разнообразные приспособления для любовных игр вперемешку с не менее разнообразными пыточными инструментами. Вдоль стен шесть узких тесных клеток, и четыре из них не пусты. Девушки – обнажённые, скорчившиеся в неудобных позах, затравленно дрожащие, и пытающиеся забиться поглубже. Жуткий запах мочи, крови и чего-то ещё, не менее мерзкого, сокрушал ноздри. Энеклу стоило немалых усилий сдержать желудок в узде.

– Не бойтесь, мы не причиним вреда. Скоро вас освободят, – сказал Нефалим, но несчастные словно его не слышали, рыдая и трясясь всем телом. Это были не рабыни. В ушах одной Энекл разглядел дорогие серьги, у другой ногти, по мидонийской моде, блестели золотом и толчёными драгоценными камнями. Он представил, что девушки шесть дней провели в темноте, слушая вопли терзаемой нутроедом жертвы, и его замутило.

– Мразь... – выдохнул он сквозь зубы. – Нефалим, ты позволишь?

Хегевец кивнул, и Энекл вонзил меч в несчастную жертву, целя в поднявшийся на животе бугорок. Стон затих, чёрная кровь густым потоком хлынула со стола на пол. Шпион, тем временем, приотворил незамеченную Энеклом дверь.

– А вот это находка! – радостно сообщил он. – Рабочая комната, идём-ка, посмотрим.

Обстановка здесь была не менее роскошной: рабочий стол, стеллаж, сундук, кресло – всё из чёрного дерева и весьма искусной работы. Энекл сразу приметил полку со знакомыми флаконами жёлтого цвета.

– Ага, а вот и наше «пустое семя», – пробормотал шпион. – А что у нас тут?

Он принялся перебирать таблички и папирусы на столе. Энекл, от нечего делать, рассматривал стеллаж с флаконами – самые разные зелья и, надо думать, выпить любое из них было бы плохой мыслью.