Эйнемида III. Надежда на весну.

Конечно, Арталамед не успокоился. Его сторонники склонили всех к решению послать на переговоры Элефтера – единственного участника Синода не царской крови. Надеются, видно, что эталы оскорбятся и можно будет обвинить их в неуважении, но это вряд ли. Архенцы кажутся людьми разумными и к глупости не склонными. Да, Арталамед смотрелся во всей этой истории совсем неприглядно, но нет нужды рассказывать об этом Иофею. Родича нужно призвать к благоразумию – ради его же блага.

– Он царь и потомок Иулла, а мы нет, – строго сказал Элефтер, буравя взглядом не посчитавшего нужным опустить глаза племянника. – Мы должны проявлять уважение, таков порядок.

– Царь… – пробормотал Иофей. – В Эйнемиде много царей. Неужто мы не могли избрать в вожди кого-то поумнее?

Да, это так, царей много, и они бывают разные. Весёлый Эврилик, любитель запросто осушить мех вина под козью ногу и называющий Элефтера другом тоже царь, пусть всё его царство размером с Элефтерово пахотное поле. Цари и отважный Брисид из Сенхеи, и молчаливый илифиянин Аксион, и старый Неор, и юный Каллиспронт. Златовласый и синеглазый хиссец Теламед, наконец, внук Иулла, сын Эвродема ‒ всем царям царь, а совсем не кичливый, обходительный, можно даже сказать, застенчивый, пока не возьмёт в руки щит и копьё. Любого из них можно было избрать предводителем, и он справился бы ничуть не хуже нынешнего, ибо куда уж хуже? Но в таких случаях верх часто берёт самый громкий. Особенно, если за ним слава старшего из потомков Иулла и могущество крепкостенной Омфии.

– С тобой всё хорошо, Иофей? – Элефтер обеспокоенно заглянул племяннику в глаза. – С тех пор, как ты вернулся из Хисса, ты сам не свой.

– Всё хорошо, – мотнул головой Иофей, и, с некоторой нерешительностью добавил. – Дядя?

– Слушаю, – поднял бровь лавагет.

– Ты знаешь что-нибудь о том, кем были наши предки на до Падения?

– Неожиданно, – Элефтер хохотнул. – Твой отец был прав: ты слишком много сидишь за табличками! Ну, не знаю… Отец рассказывал, что они были известным родом, там, на Пнатикамене, будто бы среди них были жрецы и важные чиновники. Ты всё это, должно быть, знаешь лучше меня.

– Я думал, вдруг ты знаешь что-то… особое.

– Особое? – лавагет недоуменно скривил губу. – Нет, ничего такого. Мало что сохранилось с тех времён, уже ведь без малого пятьсот лет прошло. Что случилось, почему ты спрашиваешь?

– Я не знаю сам… В Хиссе меня посвятили в таинства…

– И охота тебе было заниматься этими глупостями, – с усмешкой перебил его Элефтер. – Ладно у нас, в Анфее, таинства что надо, я бы и ещё раз прошёл – жаль нельзя, но и в Энме, пока все пили вино, ты шлялся со жрецами, и в Латарии тоже…

– Это не глупости, дядя, – Иофей упрямо наклонил голову. – Таинства дают знания. Так вот, когда меня посвящали на Хиссе, я понял… нечто странное. Про наш род… или про нашу кровь? Всё было очень неясно. Я не уверен, что правильно понял, хотел посоветоваться с тобой…

Со стороны невидимого за гребнем обрыва эйнемского лагеря раздался протяжный рёв трубы, отмечавший полдень. Элефтер тут же встрепенулся.

– Мы с тобой заболтались – уже пора ехать, – он хлопнул племянника по плечу. – Расскажешь всё после. Надеюсь, мы к тому времени уже будем собираться к отплытию домой.

– Да, дядя, – Иофей еле выдавил из себя улыбку. – Надеюсь, мы все вернёмся домой.

– Будь уверен, – Элефтер улыбнулся племяннику и поспешил к колеснице.

Омфийский отряд поджидал их у входа в тесное ущелье меж двух почти сходящихся вершинами скал, которые эйнемы прозвали Кривыми рогами. Человек пятнадцать, как и у Элефтера, солнце весело играет на бронзе нагрудников и шлемов. Кто из царей, кроме Арталамеда Омфийского, да ещё, пожалуй, латарийца Элегра, может себе позволить снаряжать простых воинов бронзой? Судья Иулл носил простой экзомис, укрывал плечи знаменитой бычьей шкурой, питался овощами и печёным мясом, а тризну по нему собрали вскладчину друзья и почитатели, ибо всё богатство лучшего из эйнемов помещалось в тощий поясной кошель. В отличие от великого предка, потомки Иулла отличались болезненной тягой к роскоши. Заполучив троны богатых Омфии, Лаиссы и Хисса, они упоённо предавались этой пагубной страсти. Даже скромный Теламед, не любивший цветных нарядов и драгоценных украшений, выбрасывал совершенно безумные деньги на строительство, и мастера со всего света стекались на Хелкады испить из этого золотого потока.

– Привет тебе и почтение, лавагет Элефтер, – медоточиво поприветствовал полководца Астерофон. Этот сладкоречивый седобородый муж, обладатель обходительных манер и необычайно гибкой спины был воспитателем Арталамеда и единственным человеком, которому подозрительный царь доверял.

– И тебе привет, Астерофон. Давно ждёте?

– Совсем нет, совсем нет, – омфиец расплылся в дружелюбной улыбке. – Славная сегодня погодка для переговоров, не правда ли?

– Слишком жарко.

– Ну ничего, ничего, потерпим. Скоро ведь и домой, да?

– Зависит от того, что скажут эталы. Надеюсь, что всё пройдёт хорошо.