Эйнемида IV. Солнце нового мира.

Странно дёрнув плечом, эрептолемов племянник удалился. Гигий с усмешкой проводил его взглядом. Это пока ещё не союз, но первый камень заложен. Хороший стратег думает не только о победе, но и о её последствиях. Семейство Эрептолема потребуется в дальнейшем, чтобы вести Эфер и Эйнемиду верным путём, а былые разногласия только послужат ему, Гигию, на пользу. Когда такой человек, как Эрептолем, поймёт, что совершил ошибку, самое главное – её великодушно не заметить, и выгода не заставит себя долго ждать. Размышляя о будущих свершениях, наварх приблизился к терпеливо дожидающейся свите. Лица что зрелых мужей, что безусых юношей горели от возбуждения. Висящее в воздухе напряжение, казалось, можно потрогать рукой. Каждый из собравшихся здесь эфериян понимал, что сегодня вершится история, и держал себя подобающе.

– Что наши «гонцы»? – спросил Гигий Лиска. – Есть известия?

– Да, наварх. Они подали условный знак: всё как уговорено.

Гигий предлагал выбрать любой из трофейных доспехов, но Лиск предпочёл простой кожаный нагрудник, тунику эферских цветов и лёгкий медный шлем. «Юнцу не подобает носить оружие мужей» – сказал он. Какая благородная скромность, а ведь это лишь одно из множества его достоинств – воистину, щедра к эферскому наварху Прекрасная Аэлин. Гигий дал себе зарок сразу после боя принести жертву синеокой богине. Он вспомнил о прекрасном доспехе из неарской бронзы, что приготовил в дар возлюбленному на его неумолимо близящееся совершеннолетие. Эта мысль вызвала у наварха печальную улыбку.

– Хорошо, надеюсь, они не подведут. – Гигий обвёл взглядом подчинённых, жадно впитывая их возбуждение, предвкушение, чувство сопричастности событиям, изменяющим мир. Его голос торжественно зазвенел. – Великий день, друзья мои! Великий день! По местам, сограждане, и да пребудет над нами око Справедливейшего!

С моря послышались крики и стук барабанов. Корабли Перея, на ходу распуская паруса, выходили в море. Над местом будущего сражения вставало солнце.

***

Могучая пентера, распустив снежно-белые паруса, расправив бело-синие вымпелы и флаги, со стремительной лёгкостью бороздила морскую гладь, ведя за собой десяток кораблей помельче, словно гусыня стайку несмышлёных гусят. «Добродетель Иофеты» – любовь и гордость Гигия, корабль, названный в честь его матери, литургия, ради которой он некогда влез в долги и даже заложил отцовский дом. Этот поступок восхитил сограждан и стал для честолюбивого юноши первой ступенью на пути к величию. Прошли годы, и вот он, повзрослевший и возмужавший, небрежно облокотившись на борт, взирает на несметное множество кораблей и людей, послушных его воле. Союзные корабли выстроились двумя рядами, правым флангом опираясь на мыс Плиоктрис. Серп вражеской флотилии быстро приближался, явно нацеливаясь на охват. Битва уже неизбежна, и осознание этого заставляло Гигия трепетать от возбуждения.

– Что ж, похоже, всё идёт как надо, сенхеец поверил. Ты подобрал правильных «перебежчиков», Лиск, хорошая работа.

– Это было несложно, наварх, – юноша скромно опустил глаза. – Они все слишком боялись.

– Конечно, они же не эферияне, – хохотнул Гигий, остальные рассмеялись. – Пилемон, мы не слишком взяли к югу?

– Всё в порядке, наварх, – ухмыльнулся в густую чёрную бороду первый кормчий. Старый соратник, нанятый в таверне Хермия-горбуна ещё когда юный Гигий набирал команду для своего первого корабля. – Ветер добрый, волна игривая, выйдем куда собирались.

– Ну хорошо, – Гигий с улыбкой хлопнул моряка по плечу. – Кому-кому, а тебе я верю. Давай, на бросок копья от крайнего, как уговорено.

Он ещё раз взглянул на построения своего флота: два ряда – врагу будет непросто прорваться, а в случае опасности он, Гигий, с отборными кораблями закроет брешь. С берега поднимается чёрный столб дыма, а значит флот Дикелида уже тронулся со своей тайной стоянки в архипелаге. Ему потребуется около часа, и это время у него будет, а дальше сенхейцев ждёт очень неприятная неожиданность. Представив себе лицо их наварха, обнаружившего в собственном тылу полсотни вражеских триер, Гигий еле удержался от злорадной ухмылки.

– А что наши дорогие союзники? – Гигий обернулся в сторону упрямца Кретофоя. Напустив на себя самый независимый вид, он держался поодаль от эфериян, с деланым безразличием разглядывая пустынный берег.– Хороший день для победы, а, друг мой?

Островитянин вырядился нарочито мирно: в лазоревый гиматий, светлый хитон и лёгкие сандалии. Что ж, пусть его. Пока он здесь играет в оскорблённую гордость, его соотечественники ведут корабли к вражескому строю, а получит камень в незащищённую башку ‒ сам виноват.

– Не для меня, – Кретофой не упустил случая огрызнуться. – Нельзя победить, если не сражаешься.

– Разве? – весело ухмыльнулся наварх. Сейчас, когда все хитрости принесли свои плоды и бой стал неизбежен, им овладело игривое настроение. – Чьи же корабли тогда идут сейчас в бой?

– Ты силой принудил свободных эйнемов. Мы не сражаемся, а повинуемся силе.