Эйнемида IV. Солнце нового мира.

– Проклятый трус! – взревел Ликомах, срывая шлем. На глаза навернулись слёзы ярости и отчаяния. Всё было напрасно и всё было кончено. Неара осталась неприступной. Друзья, товарищи, соратники ‒ все те, чьи тела усеивают сейчас неарский берег либо опускаются на песчаное дно залива, погибли зря.

– Что такое? – простонал Дорилай. Крик Ликомаха вырвал его из забытья.

– Я отбил этого эферского ублюдка от сенхейцев, а он сбежал! Наши драпают из залива! А мы тут горим!

– Мы же знали, что он скотина, – прошептал илифиянин, силясь улыбнуться. – Сдаёмся?

– Сдаёмся, – кивнул Ликомах и кинулся к лестнице. Распахнув ведущую на нижний этаж дверь, он понял, что сдаваться тоже поздно. Жар ударил в лицо, опалив бороду и едва не сбив его с ног. Весь этаж пылал, объятый оранжевым пламенем от потолка до пола. Неарский огонь, жадный и негасимый. Едкий дым заполнил комнату. Ликомах надсадно закашлялся.

– Командир! Наварх! Ты слышишь?! –донёсся откуда-то с другой стороны комнаты знакомый голос.

– Фасприй! Как вы?!

– Два этажа горят, я еле добрался! Не могу пройти к тебе!

– Уходи! Слышишь, Фасприй?! – Ликомах орал надсадно, срывая горло. – Выводи людей, кладите оружие! Позови Хилона, анфейца, он поможет! Слышишь?!! Сдавайтесь!!!

Ответа Ликомах не услышал. Добравшись до чего-то горючего, пламя взревело со страшной силой, разделив наварха и его подчинённого. Оставалось только надеяться, что у Фасприя хватит ума со всех ног бежать вниз, а не сдохнуть, пытаясь спасти тех, кто уже обречён.

– Ну что? – спросил Дорилай, когда Ликомах вернулся в комнату с креслом.

– Конец нам, дружище, – вздохнул хиссец, присаживаясь рядом. – Всё горит, скоро и досюда доберётся.

– Когда-то… Должно… – прошептал илифиянин.

– Но не так же погано!

– Огонь?

– Огонь, – кивнул Ликомах. – Сгорим, а скорее задохнёмся. Чуешь, гарью несёт? Дурная смерть для моряка.

– Смерть… Кто мешает выбрать? Море рядом…

– А ведь точно! – наварх хлопнул себя по бедру. – Море то рядом! Ты со мной?

– Как и всегда… друг.

Ликомах бережно поднял застонавшего от боли илифиянина и осторожно, стараясь не дёргать, подтащил его к окну. Усадив Дорилая на подоконник, он взобрался сам, а затем помог подняться другу, поддерживая его за талию. Они стояли в оконном проёме и смотрели на озарённый ясным полуденным светом залив, покрытый тёмными точками кораблей. Море весело билось в подножье башни, разбрасывая вокруг клочья пены. В вышине пронзительно кричали чайки, свежий солёный ветер ласково овевал разгорячённые тела.

– Красиво, а? – усмехнулся Ликомах.

– Красиво… – прошептал Дорилай. – Море и ветер… Нет красивее ничего… Ничего лучше…

– Воистину так. Славься вечно, Сефетарис пастырь волн, буйнонравный, славься вечно Тимерет легкокрылая, гонительница ветров.

Расстегнув свой обшитый бронзовыми бляшками пояс, Ликомах зацепил его за пояс Дорилая. Затем глубоко, полной грудью вдохнул свежий солёный воздух и шагнул вперёд, навстречу ярко-синему, покрытому барашками волн морю.

***

Множество островов есть в Эйнемиде. Больших и малых, поросших фруктовыми деревьями и голых, точно обглоданная кость. Усеянных богатыми торговыми городами и таких, где люди едва сводят концы с концами, в поте лица добывая свой хлеб. Но вряд ли меж эйнемских островов сыщется более забытый, чем Тирнака.

Этот неприютный кусок скалы, торчащий из Адамантового моря, лежит в стороне от всех известных торговых путей. Его скудные почвы, едва способные выродить жалкий урожай ячменя, не привлекут и самого жадного из завоевателей, а из-за коварных отмелей да тесных бухт любой сколь-нибудь разумный мореход лучше проведёт в плавании лишний день, чем затеет стоянку в таком месте. Лишь изредка буря прибьёт к этим неприютным берегам незадачливый корабль, но и тот, подлатав борта и дождавшись погоды, немедля тронется в путь. Военные грозы, великие потрясения и завоевания, рождение и крушение царств – всё обходит Тирнаку стороной. О том, что Веррен едва не поработил Эйнемиду, бои шли на улицах Сенхеи, Латарии и Леваны, а Верр Рецинна обложил данью священную Калаиду жители Тирнаки узнали, когда последние корабли разгромленных захватчиков на полных парусах мчались прочь от эйнемских берегов.